Царские и шамилевские крепости в Дагестане - Булач Имадутдинович Гаджиев

В Зирянинском укреплении в то время находились две роты во главе с Пассеком. 6-го декабря 1842 г. выпал снег, ударили морозы, достигавшие 15° ниже нуля. Однако осажденные духа не теряли. От подполковника в Шуре был получен рапорт, в котором он извещал, что противник не особенно активен и почти не стреляет из орудий. Неудобства состояли в том, что, во-первых, в укреплении имелись более 120 больных. Во-вторых, на человека в день выдавалось 300 грамм сухарей. Крупы давно не было, так же, как и мяса. Пассек уговорил солдат есть конину. В этом деле пример подал священник Даниил Потруженко. Лошадей же, т. к. не хватало фуража, кормили корнями деревьев и листьями, доставляемыми из-под снега.

16-го декабря из Темир-Хан-Шуры на спасение окруженного укрепления были двинуты 5 батальонов пехоты, сотня казаков и 8 орудий. Отряд в ночной темноте со стороны Казанища взобрался на Гимринский хребет. Горцы, занимавшие Бурундуккалу, сочли за лучшее покинуть башню.

Генерал Гурко отсюда отправил весть Пассеку, что он идет ему на помощь. Но помощь задерживалась, так как, поднимаясь по крутизне и в глубоком снегу на хребет, войска чрезвычайно устали. Мало того, спуск на Ирганай горцами был настолько испорчен, что даже пешему трудно было передвигаться. А тут морозы еще более усилились. На другой день с самого раннего утра, когда горизонт на востоке только заалел, приступили к разработке спуска. К 11 часам дня все было готово. Оставив в Бурундуккале один батальон, Гурко остальных повел вниз. Пассек, узнав о том, что идут ему на помощь, приказал раздать провизию.

Во время блокады Зиряни в 1843 г. произошли два разных по характеру случая, о которых в книге «История Дагестанского конного полка» нам поведал Е. И. Козубский.

120 человек дагестанцев бежали от Шамиля, чтобы получить кров в Зирянинском укреплении. Они заработали горсть сухарей, а дети и женщины – небольшое количество печеного хлеба. Одна из женщин-беглянок во время сильной перестрелки родила сына. Отец сына тотчас отправился к начальнику и с радостью объявил, что у русского царя прибавился солдат. А коль скоро так, то новорожденному следует отпускать провиант. Над наивностью горца офицеры посмеялись, однако продукты отпустили.

Вот другая история. Староста аула Гимры Джафар-Ага с родственниками отправился в Зиряни, под предлогом будто хочет повоевать против русских. И действительно, прибыв туда, Джафар-Ага присоединился к мюридам, стрелял, даже подался несколько вперед, но, улучшив момент, стремительно бросился к русским. Вслед него горцы пустили град пуль, однако Джафар-Ага остался жив и передал Пассеку сведения о том, что укреплению на помощь идет генерал Фрейтаг.

Летом 1974 года, будучи в Зиряни, от участника Отечественной войны Магомеда Дадаева я услышал следующий рассказ: «Царское укрепление имело 4-угольную форму. На каждом углу стоял дом. Сохранился фундамент из цемента. Для переправы через Койсу был устроен висячий мост в полукилометре к западу от Зиряни.

Состоятельным хозяйствам горцев командование укрепления установило налог. Чтобы сообщить об этом, вызвали двух сельчан Кудияв Гимбата и моего прадеда Рекав Махастана и велели к рассвету следующего дня доставить быка с 3-мя рогами. Наверное, речь шла о 3-х быках, а не о рогах. Так как послы Зиряни не знали русского языка, они поняли, что речь шла о быке с тремя рогами.

Кудияв Гимбат поклялся, что такой приказ исполнить он не в силах. Рекав спас положение, пообещав исполнить требование начальства точь-в-точь.

Каково же было изумление укрепленцев, когда они на следующее утро застали безлюдный аул. Кроме того, оказывается, был срублен трос, поддерживающий паром. По дороге в Зиряни Гурко встретился с дагестанским отрядом, и они вместе двинулись к осажденному укреплению. Хаджи-Мурат встретил их выстрелами из единственного орудия, поставленного на горе. Аварский отряд вошел в Зиряни, а Гурко расположился в Ирганае. Генерал решил очистить Зиряни. В этом был резон: окружающие высоты, с которых противник мог вести огонь, находились на расстоянии пистолетного выстрела.

По распоряжению Гурко в 12 часов ночи раненых и больных общим количеством 125 человек и 6 орудий, под прикрытием двух батальонов, отправили в Бурундуккалу. 3 чугунных орудия и все заряды сбросили в Аварское Койсу. 18 декабря за 2 часа до рассвета основные войска стали покидать Зирянинское укрепление, предварительно предав огню все, что могло гореть. А, чтобы противник не догадался об отступлении, развели большие костры, усилив передовые посты.

Ночное движение спасло отряд от потерь. Хаджи-Мурат маневр зирянинцев заметил только на рассвете и вместе с Кебет-Магомой в 10 утра завязал бой с арьергардом. В данной операции участвовали 4 тыс. горцев.

Бои шли в ущелье по пути в Бурундуккалу. Заняв ближайшие гребни гор, они открыли кинжальный огонь по русским войскам. Все же умелые действия подполковника Пассека привели к изменению ситуации, а затем вскоре заставили мюридов отступить со всех позиций.

В 2 часа ночи, преодолев Гимринский хребет, войска прибыли в Нижнее Казанище. Многодневная оборона Зирянинского укрепления и поведение подполковника Пассека привлекло внимание императора Николая I. 1-го января 1844 года Пассек был произведен в полковники и назначен командиром Апшеронского полка. Кроме того, 26 февраля произошло редко встречающееся событие в русской армии: через 56 дней Диомид Пассек заслужил чин генерал-майора и орден Святого Георгия 4-й степени, а вскоре и орден Владимира 3-й степени. Мало того, 3-го ноября того же 1844 года Пассек сделался командиром 2-й бригады 20-й пехотной дивизии. Чины и награды сыпались на него и дальше. Разумеется, были отмечены и солдаты – защитники укрепления. Среди них родилась и такая песня:

… Да кавказские солдаты

Ходят под руку с нуждой;

Горем мы всегда богаты,

Носим ранцы за спиной.

Мы рогатую скотину

Прежде съели, ай-люли!

А потом и лошадину,

Заварили, запекли!

Вместо соли мы солили

Из патронов порошком;

Сено в трубочках курили,

Распростившись с табачком.

Эх, припомните, ребята,

Как мы бились в Зирянах,

И Шамиля супостата

Припугнули мы в горах!..

…И вот снова налетели

Те ж враги на наш отряд;

Градом ядер угощают

И картечью нас громят.

Просим милости, знакомцы,

Нам картечь ведь нипочем;

Дружно, Графцы, Апшеронцы,

Встретим нехристей штыком! [22]

В военных действиях за 1843 год говорится, что старшина Гимров перебежал к противнику и дал Пассеку, осажденному в Зирянах, важные сведения.

Однако гимринцы М. Гаджидадаев и Г. Базарганов дают совершенно иную трактовку действиям Джафар-аги.

Когда Джафар-ага вернулся в Гимры,