Гюлистанский договор 12 (24) октября 1813 г - Владимир Александрович Иванов

году он был произведен в генерал-лейтенанты, а через три года – в генералы от кавалерии. В больших европейских войнах 1805–1807 годов ему не пришлось принять деятельного участия, а после Тильзитского мира тяжкая болезнь заставила его и совсем выйти в отставку. Но не далее, как через год, император Александр снова призвал его на службу, поручив ему высокий пост главнокомандующего в Грузии, и двенадцатого апреля 1809 года он уже вступил в управление краем»[111].

Н. Дубровин, в свою очередь характеризуя А. П. Тормасова, отмечал «назначенный вместо графа Гудовича… генерал от кавалерии Александр Петрович Тормасов был человек энергичный и решительный, вполне честный и безкорыстный, обладавший твердою волею и некоторою настойчивостью, заставлявшею его однажды сделанное распоряжение приводить в исполнение»[112]. Конечно, данная характеристика выглядит несколько идеализированной, тем не менее следует отметить, что в плане решительности и наличия военного опыта, он ни в чем не уступал своему предшественнику, а в плане дипломатической гибкости, как покажут дальнейшие события, превосходил его. В сложившееся чрезвычайно сложной ситуации сумма этих качеств была необходима. Войск было мало. По данным Н. Дубровина, общая численность русских войск на Кавказской линии и Закавказье, к моменту вступления А. Тормасова в должность составляла 27 648 чел. пехоты и 15 886 чел. кавалерии при 36 батарейных и 64 легких орудиях[113].

Что касается Ирана, то второй неудачный поход русских войск под Эриванскую крепость, там уже рассматривался в качестве успеха персидских войск. Вместе с тем, шахский двор был в определенной степени разочарован позицией Франции, много обещавшей, но ничего (из того, что хотел получить шахский двор) не сделавшей. Наряду с этим, англичане делали все, чтобы усилить свое влияние в Иране, и, одновременно, подорвать французское. В сложной обстановке того времени, английская дипломатия делала все возможное, чтобы сорвать планы возможного франко-иранского сотрудничества в вопросе Индии. Параллельно этому, английская дипломатия (несмотря на членство с Россией в антифранцузской коалиции), не желала укрепления и российских позиций на Востоке. Новый английский посол Харфорд Джонс в ультимативной форме потребовал от шахского двора отказа от сотрудничества с французами, обещая взамен английскую помощь в борьбе с Россией. Так, секретарь шаха, Мирза-Файзулла, прямо отмечал «Посол из Лондона привез с собой ультиматум, в силу которого иранцы должны были дружить или с французами, или с англичанами, и одно из двух посольств должно было покинуть Иран. Вместе с тем англичане изъявили готовность содействовать иранцам в борьбе их против вторжения русских в пределы Ирана»[114].

Не углубляясь здесь во все перипетии англо-иранских переговоров, отметим лишь, что на начальном этапе своей миссии Харфорд Джонс добился вполне определенных успехов. В итоге, по приказанию шаха был аннулирован франко-иранский договор 1807 г., а вместо него в 1809 г. был заключен новый англо-иранский договор, посредством которого усиливалась роль Англии на дела в Иране. Так, в информации, предоставленной 20 декабря 1808 г. российским МИДом Гудовичу предупреждалось об ожидаемых осложнениях, которые ожидались от деятельности миссии Джонса. Так, там отмечалось «… английское правительство имело отправить Гарфорда Жонеса посланником в Персию… Должно ожидать, что прибытие его к персидскому двору, мирные переговоры и вообще дела с Баба-ханом встретят еще более медленность и затруднений, а может быть предуспеют англичане наклонить его к воинским предприятиям против Грузии»[115]. Наряду с этим Харфорд Джонс хлопотал о заключении ирано-турецкого союзного договора. 5 января 1809 г. был заключен и англотурецкий договор. Нетрудно было догадаться, что все эти действия были направлены в первую очередь против России и отчасти – Франции. Со своей стороны, Франция, утрачивавшая позиции в Иране, делала все возможное, чтобы русско-турецкая война продолжалась так долго, насколько возможно.

Тормасов А. П.

Но и в Санкт-Петербурге, и в Тифлисе, как уже было отмечено, отчетливо осознавали, что в складывающихся обстоятельствах продолжение войны с Ираном будет дополнительной нагрузкой. Что при возобновлении возобновлении активных военных действий с турками в Закавказье, удержать провинции будет очень затруднительно. Войну ждали со дня на день и потому, что согласно мобилизационным схемам, войска как в Иране, так и в Турции выступали в поход в теплое время (крупные армии). Все это было российской стороне известно. В этих условиях, российская дипломатия, стремясь нейтрализовать угрозы, готова было пойти на ряд уступок. Так, в частности, Тормасову предписывалось в самом крайнем случае уступить настойчивым просьбам иранской стороны отправить посла для обсуждения мирных условий в Петербург[116]. До этого, русская сторона однозначно настаивала на обсуждении мирных условий непосредственно на месте – с главнокомандующим. Было ясно, что Иран, воодушевленный союзом с Англией, сложностями на европейском театре, продолжавшейся русско-турецкой войной, нацелен на взятие реванша и сейчас только маскирует свои военные приготовления. Были

вполне точно определены и основные направления предполагающегося наступления иранских сил. Так, Мамед-али-Мирза со 120 тыс. армией должен был опустошить Памбак и Шурагель. Аббас-Мирза с 20-ю тысячами готовился к нападению на Карабах и Ширван. Третья часть армии в качестве резерва находилась при самом Баба-хане, которой должна была в случае необходимости подкреплять то или иное направление. Об иранских приготовлениях к войне А.П. Тормасов совершенно без обиняков писал и в своем отношении к тогдашнему министру иностранных дел России графу Румянцеву от 10 июня 1809 г «Персия готовится к войне… Баба-хан со своим сыном Мамед-Али-ханом прибыл в Азербайджан… намерен выступить со стороны Карабага и Ширвана… Аббас-Мирза готовится к выступлению со стороны Эривани с 10.000»[117].

Поэтому, не очень надеясь на положительный исход, русское командование, продолжая переписку с персами, тем не менее, готовилось к отражению неприятеля. В этом контексте Тормасов, выдвигал план усиления русской армии в Закавказье. Он просил подкреплений и присылки осадной артиллерии. Военные силы России на Кавказе в 1809 г. были не столь значительны. Они насчитывали всего 43.534 чел. при 100 орудиях. Непосредственно в Закавказье находились 11 пехотных, 8 донских казачьих, 1 драгунский и 1 линейный казачий полки, бывшие к тому же не полностью укомплектованными[118]. Однако, в создавшихся условиях, Петербург не имел особой возможности для высылки Тормасову значительных подкреплений.

Боевые действия начались в июле 1809 г. Кампания отрылась практически одновременным нападением иранцев на Карабах и Памбак. Так, 23 июля 1809 г. 10 000 персов напали при с. Амамли на два батальона Саратовского мушкетерского полка, но после нескольких часов боя были отброшены. Силы же Аббас-Мирзы, не пожелав вступить в бой с отрядом Небольсина отступили. Попытка Аббас-Мирзы прорваться к Елизаветполю также была сорвана. В результате, вплоть до середины августа, крупных боевых действий не