Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

12 августа Гитлер встретился с Чиано. В ходе беседы фюрер отметил, что при решении польской проблемы нельзя терять времени. Чем ближе подходит осень, тем труднее будет проводить военные операции на востоке Европы. С середины сентября из-за погодных условий в этих районах практически невозможно эффективно использовать боевую авиацию. Вследствие плохого состояния дорог, которые в результате начинающихся осенью дождей быстро превратятся в болото, также невозможно будет использовать и моторизованные части. С сентября по май Польша представляет собою большое болото и полностью непригодна для каких-либо военных действий. Таким образом, в октябре Польша просто могла бы занять Данциг – а она, по всей видимости, имеет такие намерения, – тогда как Германия не могла бы ничего поделать против этого, поскольку обстреливать и разрушать Данциг, разумеется, нет смысла. (Почему-то Гитлер, которого отечественные историки и пропагандисты представляли полным недоумком, понимал, что уже в сентябре в Польше воевать крайне сложно. И уж, тем более, в этот период невозможно воевать в России, ведь там дороги являются второй, если не первой бедой. Удивительно, что умные, вооруженные передовой марксистско-ленинско-сталинской теорией советские руководители этого не понимали. Они так боялись Гитлера, что позабыли и про передовую теорию, про погоду, про дороги и здравый смысл. Или не забыли, но преследовали совсем другие цели, в число которых безопасность собственной страны и собственного народа не фигурировали. – Л.П.).

Чиано спросил, в какой срок, по мнению фюрера, необходимо решить вопрос Данцига. Фюрер ответил, что этот вопрос надо решить до конца августа. На вопрос министра, как фюрер будет решать этот вопрос, Гитлер ответил, что в политическом отношении Польша должна уступить Данциг, причем, само собой разумеется, что ее экономические интересы не будут затронуты и что в остальном ее общая позиция должна способствовать устранению напряжения. Он сомневается в том, что Польша будет готова на это, ибо до сего времени она отклоняла германские предложения, которые были чрезвычайно выгодны для Польши. За отказ от Данцига в пользу Германии в политическом отношении, при полном соблюдении польских экономических интересов, и за установление связи между Восточной Пруссией и рейхом, Германия обещала гарантию границ, заключение на 25 лет пакта о дружбе и участие Польши в делах, касающихся Словакии. Бек в свое время принял к сведению данное предложение, заметив при этом, что он хотел бы изучить его, но после вмешательства Англии последовал отказ. Впрочем, какие цели преследует Польша, можно со всей ясностью понять из прессы. Поляки хотят захватить всю Восточную Пруссию, продвинуться вплоть до Берлина и т. д. Для великой державы, коей, безусловно, является Германия, длительный период невыносимо терпеть соседа, питающего к ней такую сильную вражду и отдаленного от ее столицы всего на 150 км.

Фюрер поэтому преисполнен решимости использовать первую же политическую провокацию, независимо от того, будет это ультиматум, жестокое обращение с немцами в Польше, попытка установить голодную блокаду Данцига, ввод польских войск на территорию Данцига или тому подобное, чтобы в течение не более двух суток всеми имеющимися силами обрушиться на Польшу и таким путем решить проблему. Это означало бы существенное укрепление «оси», точно так же как и ликвидация Югославии Италией означала бы существенный прирост сил «оси»

Чиано спросил, когда начнется подобная операция против Польши, так как Италия, естественно, должна иметь время чтобы подготовиться к любым возможностям. Фюрер ответил, что в нынешних условиях в любой момент нужно считаться с выступлением против Польши712.

Тем временем, антипольская кампания в германской печати продолжалась с неослабевающей силой. Главной темой газет по-прежнему оставался данцигский вопрос. 12 августа фашистский официоз «Фолькишер беобахтер» в передовой статье снова заявил, что Данциг будет присоединен к Германии «при всех обстоятельствах и даже скоро». Газета, однако, не скрывала своего разочарования по поводу того, что польская печать мало уделяет внимания речи Форстера, произнесенной им на антипольской демонстрации в Данциге. Газета при этом цитировала польскую газету «Курьер варшавски», которая писала, что речь Форстера даже в самом Данциге не произвела большого впечатления. Одновременно газеты продолжали писать о якобы «непрекращающемся терроре против немцев в Польше». На этот раз германские газеты прямо указывали на Польский коридор. «Фолькишер беобахтер» писала, что Польша якобы систематически нарушает связь Германии с Восточной Пруссией через коридор и что положение в коридоре для Германии становится «невыносимым»713.

Прежде чем начать рассказ о переговорах военных миссий Советского Союза, Англии и Франции, подведу краткие промежуточные итоги.

1. С самого начала 1939 года наметилось, неуклонно расширялось и углублялось стремление Германии улучшить отношения с Советским Союзом, хотя никакие ранее существовавшие противоречия между двумя странами во всех сферах жизнедеятельности устранены не были, да и попыток к их ликвидации, или, по крайней мере, смягчению, ни Гитлер, ни Сталин не предпринимали. Советское правительство, наоборот, никакой инициативы для улучшения отношений с Германий не проявляло, хотя, казалось бы, если Гитлер спал, и видел, как напасть на Советский Союз, Сталину сам Бог велел суетиться в преддверии грядущего нападения: ведь нужно было выиграть время, и получше подготовиться к неизбежной войне. Да и на германские инициативы Кремль отвечал достаточно вяло и невнятно, явно ведя какую-то свою игру, и что-то выжидая.

2. После того, как Гитлер, грубо нарушил договоренности, достигнутые в Мюнхене, и оккупировал оставшуюся часть Чехии и Мемель, правительства Англии и Франции кардинально изменили свою политику и по отношению к Германии, и в отношении Советского Союза. В Лондоне и Париже отчетливо поняли, что сам, по доброй воле, Гитлер не остановится, и что любые договоренности он в любой момент может выбросить в урну. Сдержать гитлеровские территориальные аппетиты мог только прочный политический, но главное – военный союз великих европейских держав.

Однако, во-первых, Англия, введя всеобщую воинскую обязанность только 27 апреля (раньше она этого не делала, полагаясь на мюнхенские договоренности, а больше ей на суше воевать было не с кем, просто физически не успевала подготовиться к войне), и Франция на континенте в одиночку не смогла бы Германии противостоять. Поэтому правительства Англии и Франции стали предпринимать вполне осязаемые усилия для того, чтобы создать систему коллективного отпора агрессору, и дали свои гарантии обеспечения безопасности Польше, Румынии, Греции и Турции.

Одновременно с предоставлением этих гарантий, в Лондоне и Париже отчетливо осознали то совершенно очевидное обстоятельство, что без военно-политического участия Советского Союза и его Красной Армии все эти их потуги сохранить мир и