Кузя - Виктор Александрович Блытов

Есаул почему-то недовольно гавкнул из-за блокпоста. Машка тут же его облаяла.

– Мы должны идти и класть их, снайперов не надо отправлять! Нужны разведчики! – внезапно сказал Мирошенко.

– Нет, вы будете сегодня дежурить на блокпосту! – принял решение Кузьма. – Есаул учует боевиков, когда те придут. А с вами на посту будет отделение Насти Черемухиной со снайперскими винтовками. Дело чести теперь выследить этих чеченских снайперов.

Мирошенко недовольно сжал губы, но ничего не сказал.

Отец Михаил, Николай Николаевич остались на блокпосту обговаривать нюансы выставляемых засад.

Днем приехал Ибрагим Шерипов и сказал, что удалось договориться по поводу трех солдат и если отпустят сына, то он готов выкупить наших солдат. Решение будет завтра после обеда часов в пятнадцать.

Кузьма и Алексей согласились с ним и обещали выпустить Мурада.

Напрасно всю следующую ночь Кузьма и Алексей вглядывались в прицелы ночного видения в темноту. Раздосадованные неудачей, снайпера Семенов и Меренков утром вернулись замерзшие, промокшие и злые.

На следующую ночь Кузьма не пустил девушек и отправил в засаду снайперов Зленко и Полещука, которые укутались хорошенько, взяли плащ-палатки.

Теперь на него разозлились Настена, Василиса и ребята Мирошенко. А Машка облаяла Кузьму, видимо, решив, что это он приводит каждую ночь на блокпост Есаула.

– Вы, Андрей и Руслан, понапрасну не рискуйте! Главное – это скрытность! – инструктировал Кузьма снайперов, уходивших в засаду.

– Все будет нормально, дядя Кузьма! – ответил Кузьме по станичному Андрей, укутывая свою снайперскую винтовку НАТО PSG-1 в зеленую теплую ткань, – оптика тепло любит! – пояснил он словами отца Михаила.

– Не надо их посылать было! Я должен был пойти! – сказал тихо Кузьме почерневший от бессонных ночей Беслан Мирошенко, – мы бы с Есаулом взяли бы всех, кто бы не пришел.

Кузьма отмахнулся от Мирошенко, от чего тот почернел еще сильнее и, видимо, обиделся.

Алексей тоже себе места не находил, отгонял своих снайперов и спецназовцев, тоже желавших заняться охотой за неуловимыми снайперами.

Ночь прошла беспокойно, под утро пошел сильный дождь. Опустившиеся низко тучи сделали темную весеннюю ночь в густом лесу еще темнее. Кузьма промок до трусов, но переодеваться не уходил, вглядывался в темноту леса в бинокль ночного видения. Пару раз ему казалось, что он видит шевеление, но, приглядевшись, он видел шевелившиеся на сильном ветру ветки деревьев.

Но наутро выяснилось, что боевики приходили. В своем снайперском гнезде нашли мертвого Полещука с перерезанным горлом. Его снайперская винтовка исчезла.

Кузьма стоял над его телом и из его глаз лились слезы.

– Боже мой, что же я натворил? – ужаснулся Кузьма.

Алексей и Мирошенко пытались его успокаивать, но он не находил себе места. Уселся на земле, закрыл голову руками и раскачивался. Мужчины не плачут, но из его груди исходили самые настоящие рыдания. Алексей сел рядом, прижал голову Кузьмы к своей груди.

– Кузьма, спокойно, казаки смотрят! Надо себя держать. Твоей вины здесь нет!

Кузьма встал, обнял Андрея Зленко, тоже бывшего в засаде и прижал к своей груди, слезы лились из глаз его и Андрея, который ничего даже не слышал.

Расстроенный Алексей тоже не знал, как утешить Кузьму.

– Я не спал, но ничего не слышал. Все время смотрел в прицел ночного видения, но ничего не видел. Ну, ветки в лесу несколько раз лопались ночью, ветер шумел в ветках. На связь, как вы и инструктировали, мы не выходили.

Мирошенко, пошедший с Есаулом осматривать пути прихода и отхода боевиков, нашел в лесу несколько растяжек на тропинках.

– Как они его нашли? Как они его нашли? – повторял обескураженный отец Михаил, из глаз которого тоже лились слезы. – Господи, прости меня грешного! Я виновен, не научил, не предусмотрел! – крестился он.

– Профессионалы, мать вашу! Еще баб хотели послать. Сегодня обеих бы хоронили! – разозлился на всех наконец Алексей Бармотин, глядя, как на плащ-палатке понесли друзья мертвого Полещука.

Внезапно зоркие глаза Кузьмы разглядели в притоптанной траве окурок. Он нагнулся и поднял его.

– Что это? – спросил отец Михаил?

– Окурок! – ответил Кузьма и показал его отцу Михаилу.

Тот внимательно осмотрел его, понюхал и вынес свою резолюцию.

– По запаху его вычислили! Наверное, они пришли под утро в тумане. Запах табака при дожде стелется по земле. Полещук решил согреться сигаретой и его вычислили.

Кузьма пошел и обыскал мертвого Полещука. В кармане куртки он нашел еще пару полусмятых сигарет.

– Теперь мне все понятно! – сказал он обступившим его казакам и глубоко вздохнул.

Мирошенко и его друзья стояли, опустив голову. Обе Настены не скрывали слез, которые катились по их щекам.

«Переживают» – подумал Кузьма и глубоко вздохнул.

О том, что его приказ о запрещении курения не выполняется, Кузьма догадывался, но теперь, когда из-за этого погиб человек – он должен, нет, просто обязан напомнить об этом запрете еще раз для всего личного состава. Не хотелось о погибшем товарище говорить плохо, но сказать было надо. Конечно, Кузьма понимал, что многие бойцы его отряда на голову выше его с точки зрения ведения сухопутной войны, многие прошли фронты, войны, а опыт в таком деле имеет не последнее значение. Тем не менее, этим заслуженным бойцам было обязательно необходимо напомнить об осторожности. Опасность приходила всегда тогда, когда ее не ждали, не рассчитывали и все казалось нормальным и отработанным.

«Глаз у них замыливается» – вспомнил Кузьма знаменитые слова Шарапова из фильма «Место встречи изменить нельзя». А от предыдущих успехов он, видимо, замылился, как у многих бывалых вояк. Стало иметь место даже такое нарушение, как выходить на дежурство без тяжелых бронежилетов и касок «Сфера». Вместо высоких и удобных берцев, как считал Кузьма, многие бойцы нацепили легкие кроссовки, которые приобретали за небольшие деньги у старожилов базы.

– По горам удобнее прыгать, – оправдывался Мирошенко, как-то встретивший Кузьму на боевом полигоне в белых кроссовках.

– А с мокрыми ногами удобнее? Да и в белом виднее! – сказал с горечью Кузьма, сам не осознавая, прав младший командир или нет. Хотя большинство бойцов «Белого барса» давно ходили в кроссовках и нехотя надевали бронежилеты и каски, и то лишь после нескольких напоминаний. И вообще Кузьма обратил внимание, что если на переходе отряд был как никогда собран, подтянут и готов каждую минуту к бою, то на базе большинство бойцов расслабились.

Отряд «Тамань» и «Снежный барс» построились в каре. Посреди каре стоял наскоро сколоченный гроб с телом Полещука в парадной форме морского пехотинца.

Кузьма вышел вперед, поднял злополучный окурок и ничего сказать не мог, только помахал им несколько раз, махнул рукой и закрыл лицо.