Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Николаевич Чертинов

«Змей фашизма поднял свою уродливую голову в Новороссии. И мы находились там, чтобы отрубить ее», – написал Рассел.

Смерть стучалась, ей не открывали

Рассел Бентли до Донбасса почти не болел. Но «Трешка» ударила по иммунитету. Он прибыл на позицию уже с сильным кашлем, а через две недели убыл с воспалением легких.

Каждая минута на «Трешке», по его словам, была наполнена дымом, холодом, темнотой и опасностью. Все разбитые окна в здании были заложены мешками с песком, отчего внутри стояла кромешная тьма и ходить в любое время суток приходилось с фонариками. На улице был мороз – до 25 градусов, – он пронизывал до костей. Согревались буржуйками, но их трубы выходили на тыловую безопасную сторону, а оттуда часто задувал сильный ветер и загонял дым по дымоходам обратно. Защитники здания задыхались и ходили в слезах.

Рассел потом признавался, что на «Трешке» слишком сильно уставал для того, чтобы бояться смерти.

Фото предоставлено Людмилой Бентли

А боевой распорядок у них был такой. Восемь часов – две смены по четыре часа – у бойца приходилось на несение караула у бойниц, чтобы не прозевать вражескую атаку или подползающего снайпера. Еще от четырех до шести часов занимали бой каждую ночь и сильные обстрелы днем, когда по ним работала тяжелая артиллерия. Во время таких обстрелов все надевали каски, бронежилеты и спускались пережидать их на первый этаж.

Рассел рассказывал потом жене Людмиле, что все они были постоянно уставшими, а нормально отдохнуть или поспать не давали холод и дым. При этом, несмотря на мороз, во время дневных и ночных перестрелок с него пот тек ручьем – из-за тяжелого бронежилета и зимней униформы, и, возможно, из-за стресса организма от близости смерти. Но «умом» Рассел не страшился ее – относился к возможной гибели с фатализмом, да и как сам признавался, был слишком уставшим, чтобы бояться. Каждый день, просыпаясь, говорил сам себе: «Доброе гребаное утро». А когда ожидались особо тяжелые бои, произносил слова «Хоука Хэй» – военный клич индейцев лакота, который можно перевести как «Сегодня хороший день, чтобы умереть».

Первый свой серьезный бой он принял 1 января, перед этим успел помолиться. Их атаковали 30–40 «укропов» из лесопосадки в 150 метрах от «Трешки».

Рассел выстреливал несколько сотен пуль каждый вечер и день. Огонь по наступавшим вели попеременно. Сначала работал пулемет «Утес» – короткими очередями из пары выстрелов с паузой в несколько секунд, чтобы быстро не перегревался ствол.

Когда пулемет замолкал, работали автоматчики, чтобы по врагу шел непрерывный поток огня.

При этом стрелки тоже постоянно чередовались у бойницы: Рассел давал очередь из трех-пяти пуль и отходил от окна, а стрельбу начинал вести его напарник. В один из таких моментов, когда он покинул огневую точку, а товарищ еще не успел к ней подойти, в бойницу влетела трассирующая пуля и прошла между их головами. Оба только усмехнулись.

И таких случаев у Рассела Бентли было немало. Враг прибегал к уловкам: интенсивный артобстрел порой вдруг прекращался, а минут через десять резко возобновлялся по тем же точкам – с расчетом, что ополченцы вылезут из укрытий – станут осматривать разрушения, оказывать помощь раненым. Снаряды не раз ложились близко от защитников «Трешки», но за все время нахождения Рассела на этой позиции никто не погиб.

Однажды техасец чуть замешкался перед тем, как пойти на кухню выпить чаю: если бы не задержался, то без каски и бронежилета попал бы под минометный снаряд, пробивший стену комнаты прямо над столом.

На другой позиции «Блесна» пуля снайпера, влетев в разбитое окно, угодила в бетонный потолок, отскочив от него, пролетела в паре сантиметров от головы Рассела и, попрыгав по комнате, улеглась у его ног.

На позиции «Уши» он ночью, заслышав выстрелы на находившейся поблизости «Трешке», из любопытства вышел из здания на улицу с тепловизором – посмотреть, что там происходит, хотя, по идее, мог этого и не делать. Сканируя «зеленку», в пятидесяти метрах засек ползущего человека. Выпустил половину магазина в его направлении. И сел на корточки на углу дома, думая о том, что, возможно, он и не убил снайпера и тот просто отполз назад, но он точно спас четыре жизни, включая свою. Потому что с позиции, которую занял снайпер, было как на ладони видно место, где Рассел и товарищи обычно разговаривали перед сменой караула. И если бы стрельба с «Трешки» не побудила его выйти наружу, они были бы застрелены в ту же ночь.

А когда Рассел с товарищем долбили замерзшую кучу песка – наполняли им мешки для укрепления своей позиции, в двух метрах от них разорвалась 82-миллиметровая мина, но мерзлая куча приняла на себя осколки…

14 января орудия батальона «Сомали» обезглавили дракона – смогли обрушить диспетчерскую вышку.

В ночь на 15-е батальон «Спарта» отбил у врага терминал аэропорта. В этот же день на «Трешку» прибыл врач батальона «Восток». Осмотрев ополченцев, сказал Расселу немедленно ехать в госпиталь. Тот отказался, но вечером по рации получил приказ из штаба собрать вещи и утром покинуть позицию на машине снабжения.

16-го Рассел уехал. Чтобы потом написать: «Смерть приходила, стучась, но рука судьбы вновь вмешалась».

Вечером этого дня вэсэушники предложили перемирие на утро 17-го, чтобы подобрать раненых и обменять мертвых. Ополченцы согласились, но это была только уловка. Утром 17-го враг начал одно из самых мощных своих наступлений в ходе битвы за донецкий аэропорт. «Трешка» устояла, но на позиции было трое погибших. Рассел Бентли, узнав об этом, уже на следующий день вернулся туда.

Что было самым страшным

Следующей его позицией стали старые вагоноремонтные мастерские в индустриальной зоне Спартака – поселка в несколько сотен домов между Ясиноватой и Донецком. Эту позицию называли «Блесной», то есть своего рода приманкой для противника – она сильно вдавалась в контролируемую им территорию. Обычно ВСУ атаковали вечером на закате, когда солнце слепило ополченцев.

Рассел пишет в своей книге, что они очень радовались сильному ветру, потому что в такую погоду не работали снайперы и гранатометчики. А дожди были настоящей, посланной свыше удачей, потому что на позиции не хватало воды: всего литр на человека в день для питья.

«Всякий раз, когда шел дождь, мы брали пустые емкости из-под боеприпасов и подставляли их под водосточные трубы или дыры в крыше, чтобы насобирать как