Кузя - Виктор Александрович Блытов

яростно билось в груди, так что казалось, что где-то негритянский вождь бьет в там-там, и его слышно во всей округе. Кузьма выдохнул воздух и оглянулся. Где-то там внизу было слышно, как билась о камни быстрая горная речка. Там его ребята выполняют его задание. Вдохнув поглубже, Кузьма полез наверх за Маугли. Склон стал закругляться, Кузьма практически уже ползком достиг вершины. Наверху зелени практически не было, склон был покрыт свежей весенней травой, и Кузьма увидел Маугли, залегшего за камнем и наблюдавшего за происходящим. Тихо Кузьма подполз к нему, Маугли повернулся, посмотрел на Кузьму и, улыбнувшись, рукой показал слегка вниз. Кузьма улегся поудобнее рядом и увидел поверхность большого горного луга, слегка наклоненного вниз, на котором паслось небольшое стадо овец, голов в тридцать. Вдалеке были видны вершины гор, за которыми открывался красивейший вид на далекие снеговые шапки. На небольшом камне спиной к ним сидел пастух в высокой папахе и накинутой на плечи черной бурке, у его ног лежали две мохнатые собаки размером с хорошего барашка. Тишина была настолько изумительная, что казалось, что даже слышно, как далекие овцы хрумкают траву. Немного дальше был привязан и также щипал траву тонконогий гнедой конь со спутанными уздечкой ногами.

Кузьма с опаской посмотрел на собак и показал пальцем Маугли, но Маугли рукой показал, что ветер дует не с их стороны, так что можно не опасаться и главное – это не шуметь и все будет нормально. Кузьма понял жесты своего напарника.

«Если здесь пастух, то, значит, рядом могут быть и другие люди» – подумал Кузьма, достал из рюкзака большой антибликовый зеленый бинокль и стал разглядывать окрестности.

Пастух сидел, курил и запах табака в этом свежем воздухе донесся до Кузьмы.

«Зачем портить этот свежий воздух?» – подумал Кузьма.

Внезапно пастух встал на ноги, немного прошел вперед, затем повернулся. Кузьма и Маугли спрятались за камнями, вдавились во влажную почву.

– Эй, зачем прячетесь? – внезапно раздался по-русски громкий и слегка хрипловатый голос пастуха, – выходите, если пришли с хорошими намерениями, а если нет, то лучше уходите. Я вас не видел!

Взбудораженные голосом собаки вскочили и стали, бегая вокруг хозяина, принюхиваться.

Кузьма немного подумал, почесал нос, положил автомат на траву и, решившись, встал на ноги и широко улыбнулся пастуху. Затем развел руки в стороны, показывая, что оружия в руках нет, почесал лоб и медленно направился навстречу пастуху. Собаки рванулись навстречу ему, но пастух что-то им скомандовал и они, завиляв хвостами, заняли позицию за его спиной.

«Кавказские овчарки – волкодавы» – подумал Кузьма.

Маугли остался лежать, видимо, решив, что надо на всякий случай прикрывать командира.

Пастух оказался стариком лет семидесяти. Широкие морщины пересекали его лицо и усы, как бы тонули в ложбинке между ними. Кузьма посмотрел на пастуха и подумал, что это, видимо, ровесник его отца. Несмотря на возраст, старик выглядел вполне бодро. Красная рубашка, выглядывала из-под серого, овечьей вязки свитера. Черные чистые брюки пастуха были аккуратно заправлены в высокие хромовые сапоги. Седые аккуратные усы подчеркивали загар вырубленного, как из камня, лица. Кузьма подошел на расстояние пяти шагов и вежливо поздоровался:

– Здравствуйте, уважаемый, извините, что так получилось!

Старик внимательно осмотрел Кузьму и громко спросил:

– Зачем прячешься? Задумал плохое? – а затем без всякого перерыва, глядя в глаза, спросил тихо, – военная разведка? Сам служил, понимаю!

Кузьма почесал щеку, не зная, что отвечать и покраснел.

– Садись рядом, поговорим! – внезапно сказал старик, показывая на камень, покрытый сверху овечьей шкурой, – я почувствовал вас, как только вы поднялись наверх. Надо всю жизнь прожить в горах, чтобы чувствовать человека на расстоянии. Интуиция что ли? Вас же не двое? Там есть еще с тобой твои?

Кузьма почесал щеку, пожал плечами и сел рядом со стариком, пока не зная, как правильно ответить. А когда не знаешь, что сказать, лучше послушать, что тебе скажут дальше. Кузьма снял свою черную вязаную шапочку с пропотевшей головы, и его светлые волосы разлетелись по ветру.

Успокоенные собаки по команде улеглись у ног старика.

– Они бы сейчас побежали к твоему другу, лежащему за тем камнем! – сказал старик, видимо, говоря о своих собаках, кивнув назад, – но он может их застрелить случайно, а мне они нужны пасти овец. Я вижу, что вы разведчики русской армии? – опять спросил он тихо.

Кузьма, вздохнув, ответил неопределенно:

– Да, вроде того!

– Судя по возрасту, – сказал старик, оглядев Кузьму и прикуривая «Беломорканал», – ты старший офицер – командир?

– Да, вроде того! – ответил опять Кузьма, злясь на себя, что не может сказать всего. А старик все же своим возрастом и поведением вызывал уважение. По законам разведки его, конечно, надо убить и, видимо, старик это тоже понимал, что успех операции, который положен на кон, не может решать одна жизнь. Но, в конце концов, не он пришел к ним, а они сами пришли к нему, могли бы пройти мимо.

Старик выдохнул струю дыма, чем напомнил Кузьме отца.

– Ты знаешь, майор или подполковник? Хотя, кто подполковника отправит в разведку? Но для капитана ты уже стар, скорее всего, майор, – стал рассуждать старик, – значит, с тобой группа минимум человек десять. Майору меньше не дадут. Остальные, видимо, там внизу у реки, наблюдают за моим аулом. Меня не бойся, ты мой гость и я не буду задавать тебе провокационных вопросов, на которые ты не захочешь отвечать, – старик глубоко затянулся и, выдохнув дым, продолжил. – Но я здесь пока один и мне очень хочется поговорить с человеком, пришедшим снизу, с той войны, которую я до конца так и не понимаю. Мы живем в ауле с моей старухой Зухрой, наши дети ушли вниз, но здесь наша родовая башня и родовые башни нашего тейпа, здесь могилы моих предков, и я остался здесь. Мне не нужны телевизоры, радио, – старик махнул рукой, отчего собаки вскочили сразу на ноги и призывно посмотрели на него, глухо заворчав.

Старик что-то им скомандовал по-чеченски, и они опять улеглись на траву, как бы исподлобья внимательно наблюдая за движениями Кузьмы.

– Мы живем в ауле Геши вдвоем и есть работница, и больше никого нет, – продолжил старик. – К ужину моя старуха или женщина – она русская и моя добровольная работница – поднимется сюда и принесет мне поесть. Два месяца назад у нас стоял отряд полевого командира Алахвердыева Исы. Нехорошие люди, много наемников, не наших, которых я не понимаю. Мне они не понравились. Стадо мое уменьшилось наполовину. С ними были ваши пленные двое простых солдат