«Офицерство волнуется…» Российский офицерский корпус и публичная политика в 1905–1914 годах - Антон Юрьевич Фомин

Левина в оригинале выглядела следующим образом: «Мы, Евреи, разучились плакать, мы не намерены больше плакать, мы будем действовать. Спасите еврейское население. Действуйте среди своих, а мы будем действовать среди наших. Мы сойдемся, так как все дороги сходятся. Все идет от индивидуального через национальное к общечеловеческому. Там мы сойдемся, там мы подадим друг другу чистые руки»[171]. В «Инвалиде» же сказано, что депутат Левин заявил следующее: «Еврейство больше плакать не будет, а будет действовать»[172]. Указание на то, что «еврейство будет действовать», выглядело туманной, но от этого еще более зловещей угрозой. По крайней мере, на такое прочтение надеялись, вкладывая в уста депутата Левина эти слова.

Можно заключить, что Михайлов допускал весьма вольное обращение с речами депутатов. Корреспондент «Инвалида» не занимался откровенным сочинительством, но в то же время не останавливался перед тем, чтобы выдергивать куски из разных предложений и составлять их вместе так, что содержание менялось, а акценты расставлялись противоположным образом.

Национализм сближал «Русский инвалид» с широким спектром консервативных газет: от умеренного «Нового времени» до крайне правого «Русского знамени». «Новое время» уделяло пристальное внимание выступлениям в Думе представителей западных окраин. Так газета передавала одну из речей А.Р. Ледницкого: «Депутат Ледницкий произносит горячую и с внешней стороны очень искусно построенную речь в защиту русских инородцев. По содержанию своему эта речь, однако, не является ни глубокой, ни интересной»[173]. В специальной заметке о деятельности польского коло критиковались приемы, с помощью которых эта фракция пыталась достигнуть своих целей: «Очень неудачно обосновали польские депутаты свое ходатайство об автономии ссылкой на международные акты прошлого и, в частности, на тракт Венского конгресса 1815-го года»[174]. Умеренно либеральное «Слово» шло впереди, совершенно не скрывая своей неприязни к депутатам-полякам. Комментируя избрание в Думу от Минской губернии близких к кадетам поляков А.Р. Ледницкого и В.П. Янчевского, газета задействовала классический полонофобский стереотип о «польской интриге» и корыстолюбивом, консервативном шляхтиче, представляющем угрозу для «исконно русского» населения Западного края своими ассимиляторскими устремлениями. Ледницкий и Янчевский характеризовались как «заведомые реакционеры», «кадеты по расчету», идеал которых – «ополячивание и экономическое закрепощение местных крестьян»[175]. Не щадила октябристская газета и евреев, проводя странную, популярную в черносотенных кругах мысль о том, что кадетской партией руководят евреи, стремящиеся действовать исключительно в интересах своих соплеменников: «Партия, руководимая г.г. Гессенами и Винаверами, недавно проговорилась очень громогласно. <…> Она постановила добиваться предоставления евреям права повсеместного приобретения земель. <…> Вместо обещанной национализации земли и передачи ее трудящемуся народу, получается что-то вроде юдаизации крупного землевладения. <…> Из цепких рук еврея-помещика не только земля, но и сам крестьянин едва ли сможет вырваться»[176]. Не могла газета скрыть своих антипатий и при передаче выступления Винавера в Думе: «Выходит депутат Винавер. Он начинает давиться собственными словами и без воды говорить не может»[177]. И, наконец, крайнюю степень нетерпимости к «инородцам» проявляло издание Союза русского народа – газета «Русское знамя». «Члены Государственной думы должны быть одни русские и православные, а если кто иноверец или иностранец, то таковые не могут дать правоверному царю благонамеренный совет по делам, касающимся русского народа. Если кто царю небесному не верный, то может ли он быть верный земному православному царю? <…> Сыны Иуды не должны допущаться в члены Православной Государственной думы. За допущение иноплеменников в Государственную думу нас сам бог осуждает, а с ним и вся природа», – писал игумен Арсений в статье «Кто должны быть членами в Государственной думе?»[178] В заметке с красноречивым названием «Правда о Думе» раскрывались следующие мысли о народном представительстве: «Не представители русского народа, за единичными исключениями, составляют громко именуемый газетами “первый русский парламент”, а представители грязной пены взбаламученного то там, то тут, евреями русского моря»[179]. В том же материале говорилось о «“продажных тварях”, пляшущих (в Думе. – А. Ф.), по мере сил уменья, под музыку еврейских цимбалов».

Следует отметить, что в национальном вопросе «Русский инвалид» все же был намного корректнее даже не чуждых либеральным идеям «Слова» и «Нового времени». А форма описания думских заседаний, которой придерживался «Инвалид», радикально отличалась от принятых в черносотенной прессе описательных приемов. «И бессмысленная толпа баранов, не поняв, разумеется, даже смысла слов оратора, рукоплещет ему и гогочет от восторга»[180], – примерно в подобных выражениях описывало каждое из думских заседаний «Русское знамя».

Наконец, «Инвалид» пользовался и еще одним – наиболее простым приемом – умолчанием. В газете ни слова не было сказано о речи князя С.Д. Урусова об участии Министерства внутренних дел и неких таинственных «темных сил», пользующихся влиянием при дворе, в организации еврейских погромов[181]. О содержании проектов аграрной реформы – 42-х, 33-х и 104-х читателям «Инвалида» также приходилось лишь строить догадки. В рассказе о важнейшем заседании 13 мая, на котором Думой была принята формула перехода к очередным делам с выражением недоверия тогдашнему составу правительства, отсутствуют речи депутатов. После речи председателя Совета министров И.Л. Горемыкина, собственно, и вызвавшей негодование Думы, приводится лишь перечень отвечавших ему парламентариев[182].

Однако по сравнению с другим официальным органом – «Правительственным вестником» – «Русский инвалид» вовсе не злоупотреблял умолчанием. Военная газета не обошла молчанием ни одно из думских заседаний, тогда как «Правительственный вестник» действовал в совершенно иной манере. С середины мая 1906 г. стали выходить Вечерние прибавления к «Правительственному вестнику». В первых выпусках «Прибавлений» с задержкой более чем на три недели печатались полные стенограммы первых шести заседаний Думы. Затем этой практике пришел конец. В номере за 5 июня была по стенографическим отчетам целиком воспроизведена произнесенная в Думе речь главноуправляющего землеустройством и земледелием А.С. Стишинского, протестовавшего против предлагавшихся депутатами подходов к аграрной реформе[183]. В следующем выпуске приводилась речь поддержавшего Стишинского товарища министра внутренних дел В.И. Гурко, в номере за 9 июня был напечатан текст первого думского выступления самого министра – П.А. Столыпина и т. д.[184] Непосредственно в «Правительственном вестнике» была напечатана обращенная к Думе декларация Совета министров, тогда как о реакции на нее депутатов, разумеется, не говорилось ничего[185]. Помимо выступлений министров в «Прибавлениях» печатались немногочисленные законопроекты, вносимые в Думу правительством, а со второй половины июня и весьма краткие (менее чем на столбец) отчеты о заседаниях Думы. Для сравнения: отчеты о куда менее интересных для публики заседаниях Государственного совета занимали в несколько раз больше места. «Правительственный вестник» был подчинен Главному управлению по делам печати Министерства внутренних дел, но в значительной степени