Ливонская война - Сергей Эдуардович Цветков

государства состояла в том, что здесь его агрессивность сталкивалась с агрессивностью двух других государств: убывающей – Речи Посполитой и нарастающей – Швеции. И с момента ликвидации Ливонского ордена война превратилась в столкновение двух мощнейших держав Восточной Европы: Московского государства и Речи Посполитой, которую поддержали ряд других государств. Этому противоборству было суждено затянуться на 20 лет.

Мы рассмотрим только ключевые этапы этой затяжной войны.

Иван Грозный был довольно удачливым полководцем. Военные походы, которые он возглавлял лично, как правило, оканчивались громким успехом. К числу наиболее знаменательных побед царского оружия принадлежит и взятие Полоцка.

В 1562 году истекал срок перемирия между Россией и Речью Посполитой. Польский король Сигизмунд соглашался заключить вечный мир только при условии передачи Польше Новгорода, Пскова, Северской земли и Смоленска. В подкрепление этих требований войска литовского гетмана Радзивилла вторглись в русскую Ливонию и осадили город Тарваст. Осада длилась пять недель; все это время московские воеводы не шевельнули пальцем, чтобы помочь гарнизону, ибо были заняты более важным делом – местническими спорами. Тарваст и несколько других крепостей были взяты литовцами, но затем князья Василий Глинский и Петр Серебряный разбили отряд Радзивилла около Пернау. Одновременно казаки перехватили грамоту Сигизмунда к крымскому хану, в которой король звал татар воевать московские земли.

Иван призвал Сигизмунда не возноситься и вспомнить, что и Литва есть древняя отчина московских государей, платившая дань сыновьям Владимира Мономаха! Но польские послы, приезда которых требовал царь, так не появились. Тогда в Москве решили начать войну и, чтобы обезопасить русские владения в Ливонии, нанести удар Литве.

В декабре 1562 года московское войско сосредоточилось на литовской границе, в Великих Луках. Целью похода был Полоцк – сильнейшая пограничная крепость, закрывавшая дорогу на Вильну, столицу Литовского великого княжества.

Царь лично возглавил московскую рать. Силы собрались огромные: современники пишут о 300 000 воинов. Это, конечно, преувеличение, но цифру в 60 000 или 80 000 человек можно считать вполне вероятной. Собственно русских людей в этом войске вряд ли могло быть больше 60 000, так как ещё примерно такое же количество ратников нужно было постоянно держать на границе с Диким полем. Однако на этот раз Иван вёл с собой всех своих татарских родственников и вассалов с их ордами.

В начале января все это огромное войско потянулось к Полоцку; в обозе везли 200 пушек. Из-за плохих дорог «путное шествие» было «трудным и тихим» – за две недели удалось преодолеть всего полтораста верст. Полки и телеги не умещались на узкой Полоцкой дороге, застревали в лесах и среди болот; под конец пехота, конница, обозы – все перемешалось, движение застопорилось. Царь с воеводами разъезжал туда-сюда и «разбирал» людей по полкам. Наведению порядка особенно порадел расторопный обозный воевода князь Афанасий Иванович Вяземский, который с этих пор вошёл в особую милость при государе.

Как ни медленно двигалась московская рать, все же её вступление в Литву оказалось полной неожиданностью для Сигизмунда; король не поверил первому известию о вторжении. Никакой помощи Полоцку оказано не было. Литовский гетман Радзивилл с незначительными силами остановился неподалёку от города, но вступить в бой с царским войском не решился. Полоцкий комендант Довойна был вынужден обороняться, имея под началом всего 2000 воинов и 20 орудий.

Довойна сразу совершил важную ошибку. Заметив, вероятно, в посадском населении Полоцка сочувствие к москвичам (большинство полочан было русскими), он велел зажечь посад и не пускать в город посадских людей. Погорельцы побежали в русский лагерь и указали воеводам запасы хлеба, укрытого под городом в глубоких ямах. Завладев спрятанными припасами, русские в конце января приступили к осаде. В первых числах февраля 200 русских орудий открыли канонаду; некоторые тяжёлые стенобитные пушки стреляли двадцатипудовыми ядрами. Разрушение городских укреплений вынудило гарнизон отойти в Bepxний замок; вылазка осаждённых закончилась неудачей. С 11 февраля огонь стенобитных русских батарей сосредоточился на главной крепостной башне под названием «Tёмные ворота»; лёгкие пушки били по всему городу с целью произвести пожар. Бомбардировка продолжалась двое суток, днём и ночью, «без опочиванья». На рассвете 15 февраля полоцкий замок загорелся во многих местах. Довойна с благословения епископа Полоцкого Гарабурды объявил царю, что сдаёт город. Польская часть гарнизона сопротивлялась ещё некоторое время и выговорила себе право выйти из города с оружием и войсковым имуществом. В тот же день Полоцк был занят русскими войсками.

Три дня спустя Иван вступил в покорённый город. На побеждённых посыпались милости и опалы. Пятьсот гарнизонных поляков, с жёнами и детьми, были не только отпущены согласно обещанию, но и щедро награждены за храбрость собольими шубами. Совсем другая участь ждала литовское население Полоцка. Довойна и Гарабурда лишились всего имущества и вместе с другими литовцами-католиками были уведены пленными в Россию; татары по приказу царя изрубили саблями монахов-бернардинцев; католические монастыри были разрушены. По-видимому, поляки в глазах Ивана были всего лишь врагами, честно служившими своему государю, в то время как литовцы, подобно ливонцам, стали изменниками, поднявшими руку на своего вотчинника.

Ещё более жестокая расправа была совершена над еврейской общиной Полоцка: царь велел всех «людей жидовских» с их семьями утопить в реке. Иван не был, так сказать, природным юдофобом. Долгое время при нем еврейские купцы имели свободный въезд в пределы Московского государства. По свидетельству одного современника (итальянца Тедальди), предубеждение царя против евреев возникло после того, как у каких-то еврейских торговцев среди прочих товаров была обнаружена мумия. Надо сказать, что в то время обычай мумифицирования был весьма распространён в Европе, мумиями даже торговали – многие богатые люди приобретали их в коллекционных целях, как другие редкие вещи. Но Ивану дело было представлено таким образом, что евреи приготавливают из мумии «отравные зелья» и вообще отводят людей от христианства. С тех пор царь запретил евреям торговать в России. Подобные обвинения были весьма характерны для той эпохи. Между тем, как явствует из рассказа Тедальди, подлинной причиной Московского процесса против евреев была конкуренция польских и еврейских торговцев пряностями: все дело было сфабриковано неким польским купцом.

В Польше и Литве поначалу отказывались верить сообщениям о столь бедственной участи Полоцка. Иван же в своих поступках видел только справедливое возмездие. С удовольствием величаясь «великим князем Полоцким», он писал митрополиту Макарию, что «ныне исполнилось пророчество дивного Петра митрополита, сказавшего, что Москва вознесёт руки свои на плечи врагов её!».

После полоцкой победы Иван окончательно усвоил в дипломатической переписке тон вселенского царя православия. Шведскому королю Эрику XIV, обнаружившему тогда первые признаки сумасшествия, царь послал письмо, содержащее «многие бранные и подсмеятельные слова на укоризну его безумию»; кроме