Топливо Победы. Азербайджан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) - Михаил Юрьевич Мухин

Графически это отображено на нижеследующем графике.

График № 5

Кроме того, следует учитывать, что в нефтяной отрасли скважины, как правило, имеют различную эффективность. Одна даёт много нефти, другая мало. Стремясь максимально интенсифицировать добычу «чёрного золота», руководство Азнефтекомбината было вынуждено рисковать, сокращать разведочное бурение, идти на проходку заведомо малодебитных скважин, не дожидаясь возможного открытия более перспективных участков.

Разведочное бурение и прирост фондов Азнефтекомбината в 1940-1941 годах[337]

Из таблицы очевидно, что, если в 1940 г. малодебитные скважины составляли лишь 28 % всех вновь введённых в строй точек, то в 1941 г. удельный вес малодебитных скважин возрос до 55 %. Это, разумеется, в определённой мере нивелировало количественный рост новых скважин в 1941 г. по сравнению с предшествовавшим годом. Что же касается разведочного бурения, то очевидно, что геологоразведочные работы сворачивались. По сравнению с прошлым годом в 1941 г. Азнефтекомбинат завершил бурением на 35 % больше, а начал – на 20 % меньше разведочных скважин.

На фоне всего вышеизложенного ситуация в нефтедобывающем комплексе Азербайджана в первый год Великой Отечественной войны выглядит довольно-таки неоднозначно.

Основные параметры деятельности Азнефтекомбината[338]

Если рассматривать ситуацию «на круг», в годовом разрезе, то положение дел выглядит не внушающим тревоги. Добыча нефти растёт, годовой прирост нефтедобычи огромен, ввод скважин как из бурения, так и из бездействия нарастает… Правда, несколько снизилось эксплуатационное бурение, зато набирает обороты бурение разведочное. Более того, если уж оценивать ситуацию с точки зрения конечного потребителя, которого интересовало в первую очередь количество добытой нефти, а не пробуренных скважин, то следует отметить, что почти 23 с половиной млн т нефти за год стало не просто крупным достижением апшеронских нефтяников в первый год войны – это была вообще рекордная отметка, которую труженики азербайджанских нефтепромыслов впоследствии не смогли превзойти на всём протяжении существования СССР[339]. И уж подавно нефтедобыча в 1941 г. превосходила не только максимальные значения добычи на Апшероне в годы Первой Мировой войны, но и рекордные для дореволюционной России объёмы 1900-1901 годов.

Однако сравнение с вышеприведёнными материалами помесячного анализа показывает, что рост добычи нефти был обеспечен в основном первым, мирным полугодием; а с началом военных действий начался резкий спад. Точно так же ввод скважин в строй был обеспечен преимущественно первым полугодием, за которым последовало обвальное снижение темпов. Рост разведочного бурения показывал, что на Апшероне форсированно использовали задел прошлых годов, практически ничего не вкладывая в разведочный потенциал будущих лет. С другой стороны, для Советского Союза как воюющего государства первостепенное значение имела не нефтедобыча само по себе, а отгрузка нефти и нефтепродуктов в центральных регионах СССР. Между тем, отвлечение значительной степени локомотивов и вагонов в интересах мобилизации, снабжения действующей армии и эвакуации промышленности резко осложнило ситуацию с транспортировкой нефтяных грузов. Для характеристики нагрузки, одномоментно обрушившейся на железнодорожную сеть СССР, будет достаточно отметить, что только под воинские перевозки до декабря 1941 г. включительно потребовалось 2,4 млн вагонов, которые, естественно, оказались выключенными из перевозок в интересах экономики страны[340]. Уже в конце октября 1941 г. в Баку скопилось 1268 тыс. т различных продуктов нефтепереработки и 790 тыс. т сырой нефти; к концу ноября того же года невывезенные запасы составили 1613 тыс. т и 573 тыс. т соответственно[341]. Так как в результате такого положения дел с транспортом нефть и нефтепродукты заполнили практически все пригодные для хранения нефтепродукции ёмкости Апшерона, Государственный комитет обороны (ГКО) СССР принял официальное решение о сокращении с ноября 1941 г. среднесуточной нормы добычи нефти[342]. Таким образом, снижение объёмов добываемой нефти в бакинском нефтедобывающем районе во второй половине 1941 г. объяснялось отнюдь не только внутренними проблемами собственно азербайджанских нефтяников.

Подведём итоги. Первый год войны дался труженикам Азнефтекомбината очень тяжело. Значительная их часть была призвана в ряды армии. Часть – командирована в восточные регионы страны для интенсификации нефтедобычи в новых нефтяных провинциях. Практически прекратились поставки важнейшего для нефтяных промыслов Апшерона оборудования. Более того, часть станков пришлось отправить на восток. Азнефтекомбинат был вынужден искать альтернативные пути снабжения, опираться на внутренние резервы, вновь использовать изношенное и сданное в металлолом оборудование, широко применять разнообразные суррогаты. Резко сократилось разведочное бурение – в основном завершались разведочные скважины, начатые ранее. Тем не менее большие успехи, достигнутые в первом, мирном, полугодии, позволили завершить год не с просто приемлемыми, но – с рекордными результатами. Выбиваясь из сил, преодолевая нехватку всего, выделяя станки и оборудование для нефтепромыслов восточных регионов Советского Союза, нефтяники Апшерона на пределе возможностей обеспечивали сражающуюся армию и народное хозяйство СССР топливом, смазочными маслами и прочими нефтепродуктами. Думается, в победе советских войск под Москвой зимой 1941/1942 годов есть немалая доля трудов и заслуг и азербайджанских нефтяников.

Однако надвигался второй год войны, в который, как было понятно, все рискованные решения, принятые в кризисной ситуации осени-зимы 1941 г., должны были неоднократно аукнуться нефтяникам Апшерона. Но об этом – в следующей главе.

Глава V. Топливо для войны моторов. Нефтяная промышленность Азербайджана в 1942–1945 гг.

Изначально стратегия гитлеровского командования базировалась на концепции «сокрушения» – то есть ставка делалась на полный разгром советских войск в серии «молниеносных» операций, после чего соединения вермахта должны были наступать в ситуации «оперативного вакуума», а вся советская индустриальная база досталась бы агрессору в качестве приза. Советское командование, напротив, полагалось на стратегию «измора», согласно которой война предполагалась длительной. При этом решающее значение в ней должны были сыграть не столько оперативные изыски, сколько экономическое превосходство. Надо отметить, что добиться этого превосходства над Германией было крайне сложно. После того как гитлеровский Рейх частично оккупировал, а частично включил в свою экономическую орбиту практически всю Европу, его экономическое превосходство над СССР стало попросту подавляющим. На конец 1940 г. Германия в год выплавляла 190 тыс. тонн алюминия, а СССР – только 50 тыс. тонн; Германия располагала 1,6 млн металлорежущих станков, а СССР – лишь около 700 тыс. штук. Фактически по большинству ключевых экономических параметров СССР уступал Германии (с учётом захваченных государств и стран-сателлитов) в 2-2,5 раза[343]. Поэтому для обеспечения экономической победы над Рейхом советской стороне требовалось пойти на поистине титанические усилия. И борьба за рост или хотя бы сохранение объёмов нефтедобычи являлась важнейшим сегментом этой битвы. Можно сказать, что через Баку пролегал ключевой участок особого, «нефтяного», фронта той войны. Важно отметить, что к весне 1942 г. гитлеровское командование также перешло к стратегии «измора» – теперь во главу угла ставилось не стремление разгромить ту или иную советскую армию (тем более,