Военные конфликты на Дальнем Востоке и Беларусь. 1921–1941 гг. - Ирина Юрьевна Воронкова

СССР. Советское руководство объяснило этот шаг необходимостью поддерживать отношения с властью, установленной на территории, по которой проходит советская железная дорога и где живут десятки тысяч советских граждан. Тем самым на международной арене сделала первые шаги печально знаменитая политика умиротворения агрессора, достигшая своего апогея в Мюнхенском договоре западных держав в 1938 г.

Конечно, эти попытки ни к чему не привели: в начале 1934 г. резко усилился натиск японцев и маньчжурских властей на КВЖД. Продолжались грабежи, аресты, убийства служащих дороги и их семей. В результате события достигли уровня конфликта 1929 г.

28 января 1934 г. Белорусское телеграфное агентство под заголовком «Новыя бясчынствы манчжурскіх агентаў» передало сообщение о том, что накануне на станции Джаланьтунь западной линии КВЖД железнодорожная охрана во главе с белогвардейцем Новиковым при участии японских жандармов произвела обыски и арестовала советских граждан: машиниста водокачки Болдина, десятника Васькова, слесаря Годованова, табельщика Деушева и артельного старосту Рожковского. Обыски были произведены также в жилом поселке при станции. На восточной линии дороги японцы сняли со столбов около 500 метров провода, принадлежавшего электростанции КВЖД[95].

Белорусские газеты 1934 г. были заполнены и другой подобной информацией. Так, БелТА распространило сообщение японского телеграфного агентства Симбун рэнго из Харбина, что ночью 30 августа 1934 г. на восточной линии КВЖД потерпел крушение поезд, шедший из Харбина в Чаньчунь, в котором находились японские граждане. Поезд к тому же был якобы обстрелян из винтовок и пулеметов отрядом «бандитов» в количестве 100 человек. По заявлению заместителя наркома иностранных дел СССР Б. С. Стомонякова, сделанному 31 августа японскому послу в СССР Ото, целью арестов и пыток, которым подвергались служащие КВЖД, было добиться от них признания, что они сами являются организаторами этого и других многочисленных нападений на восточную линию дороги[96].

В таких условиях, не желая быть втянутым в новый вооруженный конфликт, СССР вынужден был согласиться на переговоры с японо-маньчжурскими властями о продаже КВЖД. Договор с громоздким названием «Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Маньчжоу-Го об уступке Маньчжоу-Го прав Союза Советских Социалистических Республик в отношении Китайской Восточной железной дороги (Северо-Маньчжурской железной дороги)» был подписан в Токио 23 марта 1935 г. Он был крайне невыгоден для СССР: громадное имущество дороги и все связанные с ней экономические и стратегические привилегии были отданы буквально даром, поскольку в сложившейся к тому времени на Дальнем Востоке ситуации Москва не могла рассчитывать на большее. Вместе с тем, избавляясь от КВЖД, которая в течение 10 лет служила очагом военной напряженности в приграничных районах, Советский Союз ликвидировал этот взрывоопасный источник военных конфликтов. (Забегая вперед, заметим, что в 1945 г., после окончания Второй мировой войны, КВЖД вновь перешла в совместное управление СССР и Китая вместе с Южно-Маньчжурской железной дорогой под названием Китайская Чаньчуньская железная дорога. Но 1 октября 1949 г., после образования Китайской Народной Республики, Советское правительство окончательно и безвозмездно передало ей все свои права на совместное управление этой дорогой и все принадлежавшее ей имущество.)

Япония, развязавшая себе руки выходом из Лиги Наций, в 1935 г. захватила весь Северо-Восточный Китай, а в ночь с 7 на 8 июля 1937 г. начала тотальную войну против Китая, стоившую жизни более 35 млн его граждан[97]. При этом японские руководител и уже почти не скрывали, что одной из главных целей вторжения в Китай является создание плацдарма для последующих действий против СССР. Перспектива военного столкновения Японии с Советским Союзом и тем самым ослабление обеих этих стран чрезвычайно устраивала США, а также Великобританию, Францию и Голландию, преследовавших свои интересы в Китае.

Взаимоотношения между Китаем и Японией находились под постоянным контролем советского руководства. По этим странам усиленно работали сотрудники советской военной и политической разведок, представлявшие Разведуправление Генштаба РККА и Иностранный отдел НКВД СССР. Среди них были и уроженцы Беларуси. Об Н. И. Эйтингоне мы уже писали. В 1935–1936 гг. в спецкомандировки в Китай и Японию выезжал сотрудник советской внешней разведки Яков Исаакович Серебрянский (наст. Бергман). Он родился в 1892 г. в Минске. С 1920 г. работал в центральном аппарате ВЧК, с 1923 г. – во внешней разведке. Находился на нелегальной работе в Палестине, возглавлял резидентуры в Бельгии и Франции. В 1929 г. был назначен начальником подразделения нелегальной разведки ОГПУ, в 1934 г. возглавил Спецгруппу особого назначения при НКВД СССР, затем работал на нелегальном положении во Франции. В 1938 г. был отозван в СССР, арестован и 7 июля 1941 г. приговорен к расстрелу. Однако приговор не был приведен в исполнение, поскольку в условиях начавшейся Великой Отечественной войны советская разведка испытывала острую нужду в опытных кадрах. В августе 1941 г. Серебрянский был амнистирован и восстановлен на службе. Он занимал руководящие посты в 4-м управлении НКВД-НКГБ СССР, лично участвовал во многих разведывательных операциях. Полковник госбезопасности Серебрянский был награжден орденами Ленина (2), Красного Знамени (2), многими медалями. Однако в 1953 г. он был вновь арестован и в 1956 г. скончался в тюрьме во время допроса. Реабилитирован в 1971 г.[98]

К середине 1930-х гг. Япония обзавелась сильным и столь же агрессивно настроенным союзником в лице нацистской Германии, заключив с ней 25 ноября 1936 г. так называемый Антико-минтерновский пакт, к которому в 1937 г. присоединилась Италия, а затем некоторые другие страны, в том числе марионеточная Маньчжоу-Го.

Что касается союзников Нанкинского правительства – США, Англии и Франции, – они не спешили оказать ему помощь в противодействии японской интервенции, а Лига Наций, признав факт агрессии Японии, ограничилась выражением надежды на разрешение конфликта путем мирных переговоров. Мало того, советское предложение о коллективных мерах борьбы против захватнических планов Страны восходящего солнца встретило сопротивление США и Великобритании, заявивших, что в их предотвращении должен быть заинтересован прежде всего Советский Союз, поскольку события разворачиваются непосредственно возле его границ.

Сложнейшая военная ситуация вынудила Чан Кайши признать легальность Компартии Китая и начать совместные с ее армией действия против иностранных захватчиков. 1 июля 1938 г. при Нанкинском правительстве был создан совещательный Национально-политический совет, в который вошли представители КПК.

Окончательно убедившись, что не получит необходимой военной поддержки от западных держав и США, Чан Кайши вынужден был в очередной раз резко изменить свой антисоветский курс и признал, что «ни одна страна в мире, кроме СССР, не может помочь Китаю»[99]. В 1939 г. в письме к наркому обороны СССР К. Е. Ворошилову он писал: «Благодаря глубоким симпатиям и сочувствию народов Советского Союза Китаю оказана материальная и моральная помощь, дающая возможность проводить длительную освободительную войну»[100].

В свою очередь, лишившись надежды воплотить в жизнь идею о заключении Тихоокеанского пакта коллективной безопасности с участием СССР, Китая, США, Англии