Письма погибших героев - Андрей Васильевич Сульдин

Знамя гвардии держать высоко и не забывать меня и 1942 год, хотя он и прошел. Биться до тех пор, пока глаза видят! И несмотря ни на какие обстоятельства и слухи! Ну, еще раз жму твою могущественную руку, – обнимаю и целую. До лучших дней и радостной встречи.

Твой В.

Валентин Михайлович Мальцев жил в Ленинграде, на Фонтанке. Его отец, Михаил Дмитриевич Мальцев, старый коммунист, участник Гражданской войны. Когда началась война, отец ушел в ополчение, а мать с младшей сестрой Ириной эвакуировались на Волгу. Валентин отказался эвакуироваться. Он хотел воевать с фашистами, но в армию его не взяли: куда воевать 16-летнему юноше? Вместе со сверстниками он по ночам дежурил на крыше, тушил зажигалки, ходил на военные занятия.

Валентин стойко переносил лишения блокады: недоедание и голод, артиллерийские обстрелы и ночные бомбежки. В июле 1942 года ему предложили стать радистом-разведчиком. Началась серьезная подготовка, учеба в спецшколе. В марте 1943 года Валентин Мальцев в составе группы М. И. Ляпушева был переправлен через линию фронта в район Пскова. Успешно выполнив боевое задание, группа получила приказ возвращаться к своим. В августе 1943-го, выполняя очередное задание, разведчики напоролись на гитлеровцев. Прикрывая отход товарищей, Валентин сдерживал врагов, пока не был ранен. Последнюю пулю он оставил для себя.

Акт о зверствах немецко-фашистских оккупантов в деревне Желудки Курской области

17 марта

За время своего хозяйничанья немецко-фашистские изверги разграбили деревню. Многих жителей немцы насильно угнали в Германию. Несмотря на свирепую полицейскую цензуру, к нам проникали душераздирающие письма наших односельчан, попавших на немецкую каторгу. Пошлите хоть немного продуктов, – писали они из фашистского плена, – нас здесь морят голодом.

Накануне отступления команда немецких солдат подожгла нашу деревню. Из 43 домов сгорели 36 домов со всеми постройками и имуществом колхозников. Немцы пытались угнать с собой все население деревни. Быстрое продвижение Красной Армии вызвало переполох среди гитлеровцев. Воспользовавшись суматохой и замешательством немцев, колхозники спаслись от фашистского рабства.

Долго немцы бесчинствовали в нашем краю и глумились над советскими гражданами. Мы на собственном опыте испытали, что значит «новый порядок», который несут фашистские захватчики. Мы вовек не забудем злодеяний, совершенных гитлеровскими людоедами. Смерть и вечное проклятье им!

По поручению общего собрания крестьян деревни Желудки акт подписали: Матвей Жуляев, Ульяна Максимова, Евдокия Ванина.

Опубликовано в газете «Правда» 17 марта 1943 года.

Из письма боевого летчика Бориса Еремина земляку-колхознику Ферапонту Головатому

18 марта

Уважаемый Ферапонт Петрович! Почти два с половиной месяца прошло с тех пор, как я получил ваш самолет. Я сделал на нем уже до двадцати боевых вылетов. Пусть вас не смущает то обстоятельство, что за время этих вылетов я не сбил ни одного фашистского стервятника. Передо мной не стояла задача вести бой: я вел разведку. Но когда этого потребовали обстоятельства – самолет «Ферапонт Головатый» не уступил дороги вражеским истребителям. Обнаружив два десятка фашистских транспортников, мы с капитаном Евтиховым вступили в бой с сопровождающими их «мессерами». Капитан Евтихов смелой атакой сбил один вражеский истребитель.

Воздушная разведка, Ферапонт Петрович, – это очень трудная, чрезвычайно важная и почетная работа для нас, летчиков. Много ценных сведений о противнике принес я на вашем самолете. Я разыскивал танковые колонны врага, находил его аэродромы, засекал огневые позиции, обнаруживал переброски войск, и после каждого такого вылета следовал точный и мощный удар по врагу…

Смею вас заверить, Ферапонт Петрович, что мы били врага и бить будем беспощадно.

Это письмо имеет свою предысторию. 15 декабря 1942 года колхозник Ново-Покровского района Саратовской области Ферапонт Петрович Головатый внес в областную контору Госбанка сто тысяч рублей. При этом он заявил: «Я решил отдать на строительство самолета все свои сбережения. Советская власть сделала меня – бывшего батрака – зажиточным колхозником. Сейчас, в грозные дни войны, каждый из нас, не жалея средств и жизни, должен оказать помощь своей родине, Красной Армии. Я заведую колхозной пасекой. Получил за свой труд дополнительно три центнера меда. Кроме того, получил достаточно хлеба и имею немало мяса». Ферапонт Головатый просил, чтобы его самолет был оправлен на Сталинградский фронт. Об этом написала газета «Правда» 18 декабря 1942 года.

По почину колхозника начался сбор средств на постройку эскадрилий боевых самолетов. Кстати, истребитель, построенный на средства Ф. Головатого, был вручен его земляку – гвардии майору Борису Еремину, который вскоре и написал дарителю письмо, в котором отчитался о проделанной боевой работе. Это письмо боевого летчика было полностью опубликовано в газете «Правда» 18 марта 1943 года.

Борис Костров

20 марта

Портянки сохнут над трубой,

Вся в инее стена…

И, к печке прислонясь спиной,

Спит стоя старшина.

Шепчу: —Товарищ, ты бы лег

И отдохнул, солдат;

Ты накормил, как только мог,

Вернувшихся назад.

Ты не поверил нам. Ну что ж,

В том нет большой беды.

Метет метель. И не найдешь

На небе ни звезды.

Твоей заботе нет цены,

Ляг между нами, брат.

Они снежком занесены

И не придут назад.

Борис Костров

Борис Костров (1912–1945) писал стихи с детства. Часто читал их на школьных вечерах и праздниках. В 1933 году его стихи впервые публикуются в журналах «Резец» и «Звезда». Поэт поступил в Рабочий литературный университет, затем работает в редакции газеты «За колхоз». В 1941 году Костров выпускает книгу стихов «Заказник». С самого начала войны уходит на фронт. Воевал под Ленинградом, в Карелии, на Калининском фронте, был трижды ранен. Окончив танковое училище, куда Костров был направлен в 1943 году, возвращается на фронт с самоходной артиллерийской установкой. В марте 1945 года командир самоходки Борис Костров был тяжело ранен при штурме Крейцбурга в Восточной Пруссии, а через три дня умер от полученного ранения в госпитале.

Письмо минского подпольщика Ивана Кабушкина

15 апреля

Родные! Итак, луч опять осветил мою «келью». Я рад, что вы живы… В отношении меня – затишье. Я полагаю так, что нового они не добились, все пытки не увенчались успехом, и решили, видимо, 1 мая вывесить, как «подарок» для народа… Ведь ни одного человека они не получили, а против меня материал с 1941 года, и довольно-таки солидный. А как мне поступить? Ведь я решил твердо всю свою жизнь посвятить борьбе с врагами всего прогрессивного человечества, за