СМЕРШ против бандеровцев - Анатолий Степанович Терещенко

помещика или, как их тут называли, пана. Селяне уважали Кузьму за честность, доброту и грамотность. Мать учительствовала в младших классах. С приходом советской власти жители села поручили главе семейства возглавить небольшое коллективное хозяйство, а потом и сельсовет. Пан удрал в Польшу. Но с приходом войны при содействии немцев он возвратился в село.

Кузьму Николаевича сразу же арестовало гестапо, а через несколько дней допросов с пристрастием и пыток расстреляло. Почему-то отправляли на тот свет людей местные полицаи, тесным образом связанные с бандеровскими вояками, которые теперь разгуливали, как друзья хозяев оккупированной ими земли. Мать с сестрой Ганусей оуновцы тоже зверски убили. Их растерзанные тела односельчане нашли в карьере. 14-летний Александр в это время пас корову и был предупрежден сельчанами об аресте матери с сестрой. Пришлось ему убегать к родственникам на хутор. А в это время одни бандиты поджигали дом, а другие на налыгаче вели корову то ли на убой, то ли кому-то в подарок.

– Сашко, что случилось? На тебе лица нет, – поинтересовался дед Тарас.

– Диду, нэма теперь у меня никого…

– Как?

– Батька немцы расстреляли, а с матерью и Ганусей свои бандиты рассчитались – недавние соседи. Я у вас переночую на сене в хлеву, а то они могут примчаться сюда.

– Никто не видел, как ты к нам явился?

– Нет. Огородами пробирался. Никого не встретил…

Ночью прискакали к деду шесть всадников во главе с местным хулиганом и пьянчугой Игнатом Крысюком по кличке Кречет, ставшим предводителем местного провода. Он назвал себя сотником ОУН*.

– Где твой краснюк?

– Давно, Игнат, не видел его. Может, он дома на печи лежит? – попробовал отшутиться дед.

– Нет у него ни дома, ни батькив! – гордо заметил оуновец.

– А дэ ж воны?

– На тим свити, – осклабился сотник и рванулся в дом.

Бандиты обыскали хату, заглянули в коморю, в базок и хлев, но никого не найдя, отправились восвояси не солоно хлебавши…

Месяца два никто из знакомых не видел Сашка – словно сквозь землю провалился. А он в лесу построил себе небольшую землянку и там жил. Питался ягодами и грибами, заготовил на зиму картошки с бывшего колхозного поля, «набил» в самодельной каменной ступке пшеничного зерна и стал полесским Маугли. Бродил по полям сражений, собирал оружие, порох, неразорвавшиеся мины и снаряды «и все волок в свой погребок».

А потом начали гореть дома бандитов – один за другим. За красным «молчаливым» кокошем («петухом») поджогов, закричал «хрипатый» петух взрывов. Да так, что земля вздрогнула. Это взлетела к небесам одна из краевок с четырьмя бандитами. Шансов выжить у них не было – сдетонировали хранившиеся там боеприпасы.

Несколько месяцев было затишье в этом заболоченном крае. А в ноябре неожиданно кто-то подкатил 122-мм снаряд под основание оуновского полевого госпиталя. Правда, с подрывом не получилось. Утром переполошенная охрана обнаружила адскую машину, но при разминировании она ухнула так, что два охранника и семеро раненых отправились к Господу Богу искупать свои грехи. Деревянную хату госпиталя тоже разнесло в щепки.

Взволновались гестаповцы вместе со своими подельниками. Кречета вызвали в гестапо. Потом соизволил поговорить с ним руководитель надрайонной СБ. Они стали уточнять, скорее, не что происходит, а кто этот неуловимый мститель и почему не напали до сих пор на его след. Агентура гестаповцев и бандеровцев, как сыскные собаки, рыскали по району, но не смогли напасть на след смельчака.

«Неужели это дело сопляка? – не раз рассуждал Кречет, имея в виду Сашка. – Нет, у него ума бы не хватило на это. Тут больше всего действуют диверсанты – советские военные разведчики или партизаны Федорова. Но куда делся Сашко? Наверное, где-то подорвался на мине – их вон сколько! Наши хлопцы уже не раз натыкались на смерть, зарытую в земле».

* * *

Для проверки состояния дел к Кречету внезапно как-то зимой на санях приехал представитель одного из бандеровских центров, хорунжий Дрот с охраной. Прибыл он для проведения «разбора полетов». Сотник предложил отдохнуть начальству на конспиративной квартире – в натопленной хате на хуторе Заречном. Отправился туда небольшой санный поезд.

Хозяин встретил гостеприимно. С утра хорошенько протопил трубку и русскую печку. И вот собрались, говорили, выясняя обстоятельства ЧП, курили, пили, ели, а потом от печной жары и самогона разомлели, и всех бросило в сон, а ровно в 4:00 утра оперативная хата взлетела на воздух. Никого не пощадила адская машина. Даже те, кто находился в шоковой горячке, не смогли выбраться из дома, дверь была заперта снаружи. Кто подставил колок? Пламя своеобразного крематория успокоило всех, в том числе и ненавистного людям сотника.

И снова в районе наступило месячное затишье. Немецкие и оуновские ищейки свирепствовали. Гибли невинные люди, попавшие под подозрение. Не раз бандиты навещали деда Тараса. Пытали его, но он тоже ничего вразумительного сказать не мог, потому что, действительно, не видел Сашка.

Однажды, сидя в своем небольшом лесном укрытии, юный мститель услышал шаги и украинскую речь. Очевидно, это проходили поисковики-оуновцы, ничего подозрительного не заметившие. Протопали они почти над самой головой полесского Маугли. Сашко был доволен, потому что приготовился забрать их с собой на тот свет адской машиной, которая у него была под руками. Стоило нажать на кнопку…

На праздник Рождества Христова сгорела еще одна краевка, правда, там никого из бандитов не было. Весной на временном деревянном мосту через реку Горынь подорвались два бандеровца. Оба оуновца погибли, а мост разметало. Пришлось восстанавливать коммуникацию, как говорят военные, старостам близлежащих сел, согнавших для этого крестьян из соседних сел и хуторов.

42-й и 43-й года сопровождались подобными кознями. Словно кто-то невидимый издевался над бандитами, все время, расширяя географию своих «гнусных дел», как их называли бандеровцы.

Были и другие вылазки.

* * *

Однажды на след Сашко напала бандеровская агентура. Это было летом 1943 года. Он собирал в лесу ежевику. В то лето уродилось много ожины – так на Полесье называют эту сладкую, костистую ягоду. Он уже набрал почти полное лукошко и не заметил в азарте сбора, как мимо прошел мужик. Он внимательно посмотрел в сторону Сашка и неожиданно ускорил шаг, почти побежал, не оглядываясь.

«Что-то в этом мужичке есть подозрительное, – подумал паренек. – Что он тут делает в этой глухомани? А потом, завидев меня, ускорил шаг, чуть ли не перейдя на бег. Это явный шпик. Прочесывают лес в надежде найти меня… Точно ищут… Вот сволочи. Но я вас оставлю с носом. Придется сейчас же переместиться на другую точку –