История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе - Артем Владимирович Драбкин

за несколько дней до 7 ноября поступила команда подготовить части для марша, показать москвичам, что Москва готова к обороне. Но никакого разговора о параде не было. В 6 утра 7 ноября по боевой тревоге поднимают полк. Полк пешим порядком направляется с Малого Ивановского по Бульварному кольцу к Сретенским воротам и от Сретенских ворот по улицам Дзержинского и 25 Октября – на Красную площадь. Мы встали на свое место – это было буквально напротив Мавзолея, рядом с дивизией Дзержинского. В 8 часов, когда пробили куранты, из ворот выехал Маршал Советского Союза Буденный, его встречал Артемьев, командующий Московским военным округом, он же был начальником Московской зоны обороны. Он доложил рапортом, что войска готовы к параду. Буденный объехал площадь, поздоровался с войсками, поздравил с праздником, с 24-й годовщиной Октябрьской революции, – и направился на трибуны Мавзолея. Выступал сам Сталин. Он выступил с очень короткой речью и сказал, что очень многое зависит от участников парада, которые отправляются на фронт».

По заснеженной брусчатке у стен Кремля прошли танки: тяжелые КВ, изящные «тридцатьчетверки», чудом выжившие в огне первых месяцев войны легкие БТ и малютки Т-60. В столице, у стен которой стоял враг, правительство страны принимало парад войск, идущих мимо храма Василия Блаженного прямиком на ее защиту. Показательно, что в 1942–1944 гг. парады на Красной площади не проводились, и танки вновь загрохотали по ее брусчатке только во время Парада Победы 24 июня 1945 г. Парад 7 ноября 41-го имел огромное политическое значение, поскольку правительство Советского Союза и лично Верховный главнокомандующий продемонстрировали свою решимость сражаться до конца. Парад также подчеркивал тот факт, что, вопреки декларациям немцев о громких успехах на Восточном фронте, вермахт все еще далек от захвата Москвы.

Защищала Москву в 1941 г. не только Красная армия, но и ее жители, которые строили укрепления и производили оружие. На заводах имени М. И. Калинина и «Динамо» был налажен выпуск минометов. Производство пистолетов-пулеметов началось на Автозаводе и на заводе Счетно-аналитических машин. Мины и снаряды производились на заводах имени Владимира Ильича, «Красный пролетарий» и «Борец». К 5 ноября 1941 г. добровольные пожертвования москвичей в Фонд обороны составили более 80 миллионов рублей. Около восьми килограммов золота, 370 килограммов серебра и 1410 граммов платины также стали весомым вкладом в борьбу с врагом.

Ноябрьское наступление вермахта на Москву

Не прошло и недели после парада на Красной площади, как войска немецкой группы армий «Центр» получили приказ о возобновлении наступления на Москву. С приходом холодов в середине ноября 1941 г. земля замерзла, и теперь танки могли двигаться вне дорог. Танкист Людвиг Бауэр вспоминал: «Еще была распутица, когда мы остановились где-то переночевать. Танки остались стоять возле дома, а мы легли спать в доме. Утром ударил мороз. Танки вмерзли в землю. Когда их пытались выдернуть, то рвались гусеницы или что-нибудь ломалось. Пришлось лить бензин под танки и поджигать, чтобы растопить замлю». Стоявшие на острие наступления группы армий «Центр» дивизии получили теплое обмундирование. Готовясь к нападению на СССР, немцы заготовили теплую одежду только для тех подразделений, которые должны были нести оккупационную службу. Теперь эти теплые вещи получили части, предназначенные для последнего броска на советскую столицу. В приказе 4-й танковой группы говорилось: «Дни ожидания – позади. Мы снова можем наступать. Нам осталось уничтожить последний рубеж обороны Москвы. Мы должны остановить биение сердца большевистской империи».

Москва действительно была сердцем Советского Союза. Дело было даже не в том, что в городе находилось правительство страны. К столице сходилось множество железнодорожных путей. Если бы немцам удалось захватить Москву, по транспортной системе СССР был бы нанесен сильнейший – если не сказать смертельный – удар.

К началу нового немецкого наступления оборона Москвы была существенно усилена. Данные военной разведки, полученные от резидентуры Рихарда Зорге из Токио и резидентуры Л. А. Сергеева из Вашингтона, позволили снять дивизии с Дальнего Востока. А. П. Белобородов, командир одной из этих дивизий – 78-й стрелковой, вспоминал: «14 октября 1941 г. был получен приказ, которого мы так ждали. Нам надлежало сдать участок на дальневосточной границе и вывести дивизию для погрузки в эшелоны. Через два дня мы уже ехали на запад <…> Всего десять дней (срок по тем временам очень короткий) понадобилось железнодорожникам, чтобы доставить нас с Дальнего Востока в Подмосковье <…> в районе города Истры». Маршал К. К. Рокоссовский позднее отмечал: «Трудно даже сказать, насколько своевременно сибиряки влились в ряды наших войск! Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в решающие бои за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова». Сюда же, на западные подступы, к Москве была переброшена танковая бригада отличившегося под Мценском М. Е. Катукова. На новом месте он сразу начал строить оборону по приемам, выработанным в боях с танками Гудериана. Катуков требовал «ежедневно усовершенствовать сделанное и наращивать укрепления созданием новых сооружений», обязательно строить ложные позиции. Также он понимал, какую роль в немецких успехах играла воздушная разведка, поэтому специально подчеркивал, что «в связи со снежным покровом отчетливо видны следы пешеходов и машин. В частях это дело не учитывается, и личный состав ходит по всему району расположения, создавая целую сеть тропинок и дорог, хорошо видимых с воздуха». Количество тропинок предлагалось минимизировать и строго следить за этой важной «мелочью».

Помимо дальневосточных дивизий и перегруппировок внутри Западного фронта, под Москву перебрасывались войска с других участков. Если перед «Тайфуном» собирали войска с флангов в центр немцы, то в ноябре пришла очередь сделать то же самое советскому командованию. В числе других с Юго-Западного фронта был отправлен под Москву отличившийся в первые дни войны 2-й кавалерийский корпус. Это воспринималось как награда. Впоследствии его командир Герой Советского Союза генерал-майор П. А. Белов вспоминал: «Двоякое чувство вызвал во мне полученный приказ. Острее сделалось беспокойство за судьбу нашей столицы. Значит, положение там действительно очень трудное, если приходится снимать с фронта войска и направлять их к Москве, ослабляя тем самым другие участки. Но при всем этом я был горд за наш корпус. Корпус окреп, закалился в боях, люди получили опыт. И вот теперь Ставка брала нас в непосредственное подчинение. Нам доверяется защита Москвы – сердца нашей огромной Родины».

Из-за общего ослабления частей вермахта план с окружением Москвы был признан немецким командованием нереалистичным. 3-я и 4-я танковые группы стягивались на левый фланг группы армий «Центр», в район Калинина (ныне – Тверь) и