Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

документы у дежурного, так как нырнешь, и документ будет испорчен. И мы ходили с ним по горло по болотам, он – впереди, мы за ним. Ходим, как черти грязные. Зато он учил нас не бояться преодолевать болотистые места Никаких „мокроступов“, просто ботинки, обмундирование, идешь, топаешь за командиром роты. Почти каждый день водил в разные места. Занимались рытьем окопов, сразу нам выдали автоматы, без боеприпасов, ППД. Я был агитатором, и каждую неделю мне требовалось вывешивать боевой листок о ходе боевой подготовки. Я оказался единственным человеком со средним образованием. Но все остальные тоже были мои ровесники, 17–18 лет»[423].

Пехотой 1-й гв. мотострелковой бригады корпуса проведено несколько тренировок с тактической обстановкой, по непроходимым болотам с применением мокроступов[424]. В отчете 1-го гв. танкового корпуса указывалось, что при тренировках был случай утопления одного бойца[425].

При этом штабом БТ и МВ фронта отмечалось: «В результате проведенной подготовительной работы танковые и механизированные войска, принимавшие участие в наступательных действиях, были хорошо подготовлены к выполнению поставленных перед ними боевых задач. И только 1-й гв. Донской Краснознаменный ордена Суворова танковый корпус, в связи с тем, что получил пополнение из состава плохо подготовленных маршевых рот, за несколько дней до начала боевых действий, и несмотря на то, что провел большую работу по сколачиванию подразделений, был подготовлен к боевым действиям хуже всех других танковых соединений и частей. Особенно слабым местом его было управление, что потом в процессе боевых действий оказало свое влияние»[426].

То же отмечал и ветеран 15-й гв. танковой бригады корпуса А. И. Сидоров в беседе с автором: «Пополнение танкового корпуса продолжалось в период активной подготовки к активным боям. Среди влившихся в состав частей немало молодых офицеров, направленных к нам после ускоренного окончания военно-учебных заведений. Среди них были очень молодые, не имеющие боевого опыта люди. Некоторые не сразу смогли влиться в экипажи, почувствовать себя настоящими командирами»[427].

В артиллерийских частях, помимо систематической учебы со всем личным составом, были проведены специальные краткосрочные сборы, как с офицерским, так и с некоторыми категориями сержантского и рядового состава[428]. С офицерским составом сборы были проведены от командиров взводов до командующего артиллерией стрелкового корпуса включительно. По распоряжению Главного маршала артиллерии Воронова отрабатывались специальные темы, как: «Управление огнем артиллерии при бое в глубине обороны противника», «Ознакомление командиров и командующих артиллерией ск, сд, военных советов армии с техникой ведения и эффективностью огня минометов и орудий разного калибра при стрельбе по различным целям» и другие[429].

Последовательность прибытия частей усиления облегчила ведение пристрелки. Дивизионная артиллерия проводила пристрелку до прибытия частей усиления. Пристрелка проводилась по знакам наблюдения и по графику, кроме пристрелки отдельных целей была проведена пристрелка траншей противника. Группа артиллерии дальнего действия (АДД) провела пристрелку нескольких реперов в глубине обороны противника с помощью самолетов.

«Катюши» на участке 3-й армии перед наступлением. Источник: Бобруйский краеведческий музей (БКМ)

Части реактивной артиллерии проводили пристрелку при помощи 120-мм минометов или при помощи 122-мм гаубиц. Пристрелка производилась орудиями только тех калибров, которые ранее имелись на участке прорыва. В корпусах, дивизиях и артполках была установлена единая нумерация целей, что облегчило планирование и не допустило путаницы.

Особое внимание было обращено на приближение боевых порядков артиллерии к исходному положению, при этом выбор огневых позиций произведен с расчетом использования флангового огня как самого действенного при разрушении траншей.

Готовились и летчики 16-й воздушной армии. Так как тренировки на тыловых аэродромах, учебные стрельбы и бомбометания не могли гарантировать высокой эффективности действий молодых летчиков, командованию пришлось пойти не иные меры. Ведь в первые два-три боевых вылета эмоциональное напряжение заставляет человека совершать ошибки. Поэтому летчиков необходимо было обстрелять. Генерал С. С. Руденко вспоминал: «…Из состава 2-й гвардейской и 299-й штурмовых авиадивизий мы назначили опытных ведущих групп, под командованием которых молодые летчики из 4-го штурмового авиакорпуса и 300-й штурмовой авиадивизии сделали по одному-два вылета на штурмовку войск противника»[430]. Командующим ВА проведены двухдневные сборы командиров авиасоединений, на которых был произведен проигрыш операции.

Одновременно с летной подготовкой во всех авиачастях проводились тактические конференции по обмену боевым опытом. На них анализировались сильные и слабые стороны вражеской авиации и вырабатывались рекомендации по тактике воздушного боя, методике нанесения бомбоштурмовых ударов по врагу и воздушной разведки. Затем во всех авиасоединениях были проведены летно-тактические учения.

Большое внимание уделялось подготовке руководящих кадров. В каждом авиасоединении проводились трехдневные сборы командиров авиаполков и командиров авиаэскадрилий, где проверялась техника пилотирования и обсуждались вопросы повышения боеспособности авиачастей. Командующим воздушной армией был проведен двухдневный сбор с командирами авиакорпусов и дивизий, на котором обсуждались оперативно-тактические вопросы в связи с предстоящей операцией[431].

Штабом фронта также создавались плановые таблицы, в которых распределялись авиационные силы на дни наступления. Впоследствии, когда войска были уже введены в прорыв, главным было поддержание связи между головными колоннами и авиацией. В первый же день линия фронта существовала, а значит, необходимо было скоординировать силы для прорыва на одном участке. Поэтому авиационные части в первый день работали слаженно на один участок, подавляя цели по имеющимся разведданным. Для обозначения переднего края своих войск использовались белые ракеты в сторону противника и белые полотнища. При появлении своих самолетов днем танки выкладывали белые полосы полотнищ на верхнем люке, ночью запускали белые ракеты. Для целеуказания наземными войсками авиации давался артиллерийский огонь бризантными или фугасными снарядами. Авиация для наземных войск указывала серией зеленых ракет над районом цели. Вопросам взаимодействия с авиацией особое внимание было уделено в 3-й армии. Во-первых, ей предстояло прорывать хорошо укрепленную оборону противника, во-вторых, нужно было помнить об итогах Рогачевско-Жлобинской наступательной операции, вернее, о том, что написано в отчете о ней. Генерал Горбатов и его штаб считали, что авиация не только не выполнила своих задач, а только мешала наземным войскам. Действительно, авиация не обнаружила переброску из района Паричей немецких дивизий, она же несколько раз обстреливала советские войска, так что были и раненые, и убитые. Поэтому должное внимание в подготовке всей операции уделялось опознавательным сигналам войск.

Сигнал «Здесь наш передний край» в светлое время – сигнальные полотнища, выложенные по направлению к противнику. В каждом батальоне имелся один комплект. В ночное время (а также на закрытой местности) – серия ракет зеленого цвета, выпускаемых в каждом стрелковом батальоне первой линии, и стрельба трассирующими пулями и снарядами в сторону противника.

Чтобы обозначить сигнал «Здесь свои войска», пехота,