Путь к Победе. Великая Отечественная война - Сергей Юрьевич Нечаев

превосходство А‑32 почти по всем показателям, но… в серийное производство его не пустили. Получается, у председателя комиссии командарма 1-го ранга Г. И. Кулика хватило смелости пойти против указания «вождя народов».

Между тем 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война, и тянуть дальше с выпуском нового среднего танка было нельзя. В конце сентября нарком обороны К. Е. Ворошилов назначил проведение показательных испытаний в Кубинке. На полигоне советские танкостроители демонстрировали сразу шесть машин: экспериментальные тяжелые СМК и однобашенные КВ с небывалой броней в 75 мм, легкие модернизированные Т‑26 и БТ‑7М, а также А‑20 и А‑32. Управляли ими настоящие танковые асы.

Кстати, именно тогда гусеничному танку А‑32 было придумано наименование Т‑34 (в честь 34-го года принятия решения о техническом перевооружении Красной армии). И по результатам этих испытаний 19 декабря 1939 года на заседании Комитета обороны было принято постановление № 443сс «О принятии на вооружение РККА танков, бронемашин, арттягачей и о производстве их в 1940 году». Этим постановлением предписывалось принять на вооружение гусеничный танк А‑32, изготовленный харьковчанами, но предварительно их обязали внести в его конструкцию изменения: увеличить толщину основных бронелистов до 45 мм, улучшить обзорность из танка, установить вместо орудия Л‑10 76-мм пушку Ф‑32, спаренную с 7,62-мм пулеметом ДТ, а также предусмотреть установку курсового, отдельного и зенитного пулеметов того же калибра. Новому танку этим постановлением был окончательно присвоен индекс Т‑34.

К началу марта 1940 года, то есть раньше сроков, определенных Наркоматом машиностроения, на сборке находились четыре новых танка новой партии, а два из них успели пройти заводские полигонные испытания.

И тут на завод пришло сообщение: в Москве состоится правительственный смотр новейших отечественных танков. К сожалению, танки Т‑34 еще не наработали необходимый пробег (согласно нормативам тех лет, пробег допущенных к показу и испытаниям танков должен был составлять более 2000 км).

И все же М. И. Кошкин принял рискованное для себя решение. Несмотря на отсутствие танка Т‑34 в числе отобранных для смотра, он в ночь с 5 на 6 марта 1940 года вывел за ворота завода два танка и сам лично, сидя в одном из них, направился в Москву. Как говорится, на свой страх и риск. Своим ходом. А это – более 740 км (по прямой – 647 км)…

Молодой танкист танковой роты 6-й танковой бригады старшего лейтенанта Хазова. © Георгий Зельма/РИА Новости

Погода в эти предвесенние дни стояла морозная, снежные заносы и метели затрудняли движение. Новые танки в таких условиях работали на пределе, и таким образом взявшим на себя весь этот риск Кошкиным было выявлено и устранено множество проблем и недоработок.

И что удивительно, до Москвы танки дошли. Это случилось 12 марта 1940 года.

Во время танкового перехода Кошкину стало плохо: поднялась температура – он серьезно простудился.

В ночь на 17 марта 1940 года обе «тридцатьчетверки» прибыли на Ивановскую площадь Кремля, что у колокольни Ивана Великого. Там и прошел смотр лучших образцов бронетанковой техники Красной армии, на котором присутствовали И. В. Сталин, М. И. Калинин, К. Е. Ворошилов, Л. П. Берия, народный комиссар тяжелого машиностроения В. А. Малышев, руководители Автобронетанкового управления РККА, видные советские военачальники и инструкторы.

Товарищ Сталин лично осмотрел представленные танки. Когда дошла очередь до Т‑34, М. И. Кошкин совершил показательный маневр. Два танка разъехались по Ивановской площади Кремля (один к Троицким, другой к Боровицким воротам). Не доезжая до ворот, они эффектно развернулись и понеслись навстречу друг другу, высекая искры из брусчатки, остановились, развернулись, сделали несколько кругов на высокой скорости, затормозили на прежнем месте.

Гусеничные «тридцатьчетверки» вождю очень понравились, и тогда он произнес свою знаменитую фразу:

– Это будет ласточка наших бронетанковых войск.

И товарищ Сталин действительно распорядился, чтобы по «тридцатьчетверкам» завершили цикл испытаний и приступали к серийному производству, параллельно совершенствуя конструкцию. Харьковскому заводу он приказал оказывать всю необходимую помощь.

Но если бы все было так просто, то, возможно, и судьба Великой Отечественной войны вообще сложилась бы совсем по-другому. Ну и судьба М. И. Кошкина тоже.

На самом же деле после показа Сталину, уже 18 марта 1940 года, оба танка подвергли новым и весьма придирчивым испытаниям на полигоне в Кубинке. Они показали себя очень хорошо, однако упрямые противники Т‑34 добились внесения в заключение фразы о том, что без устранения «отмеченных недостатков» танк не может быть запущен в серийное производство. И далее следовал перечень… из 86 пунктов.

Тем не менее протокол о постановке танка Т‑34 (А‑34) в серийное производство был подписан, и всего в 1940 году было запланировано изготовление 600 штук таких танков. Казалось бы, победа…

Но уже летом 1940 года над Т‑34 начали сгущаться тучи. Дело в том, что на полигон в Кубинку поступили два танка Pz.III, разработанных фирмой «Даймлер-Бенц» и с 1937 года поступивших на вооружение танковых дивизий вермахта. Эти танки были закуплены в Германии после подписания пакта о ненападении. По итогам сравнительных испытаний, по вооружению и бронезащите Т‑34 превзошел немецкий танк. Однако по комфорту, шумности двигателя и плавности хода результаты сравнительных испытаний оказались неутешительными для новой советской боевой машины. И уж полной неожиданностью для наших военных явилось и превосходство «немца» в скорости: «тройка» разогналась до скорости 69,7 км/ч, в то время как лучший показатель Т‑34 составил 48,2 км/ч.

И общий вывод получился крайне неудовлетворительным: «…в представленном на испытания виде танк Т‑34 не удовлетворяет современным требованиям к данному классу танков».

Это было несправедливо. Немецкие танки Pz.III были законченной, полностью отработанной моделью да еще, как сейчас принято говорить, в «экспортном исполнении», а танки Т‑34 еще находились в стадии отработки – так называемой доводки. Любой инженер прекрасно знает, что такое доводка детали, узла или машины в целом. А что такое танк? Тут нужно в буквальном смысле доводить до совершенства сотни узлов и деталей. Тут из-за любой неточности то течет масло, то перегреваются подшипники, то обнаруживается какая-то детонация… А любая неисправленная ошибка «тиражируется», и уже порой бывает невозможно понять, в чем суть проблемы.

И еще – танки Pz.III имели боевую массу 19,5 т, а первые предсерийные танки Т‑34–26,5–30,9 т. Есть разница? Конечно, есть! Особенно если идет соревнование на скорость по гравийному шоссе. Да, «тройка» разогналась до скорости 69,7 км/ч, а «тридцатьчетверка» показала лишь 48,2 км/ч. Ну и что? А как бы «немец» показал себя на проселке, в грязи или в снегу?

Плюс вооружение «тройки» было слабее: 37-мм полуавтоматическая пушка и три пулемета MG 34 против 76-мм танковой пушки и двух пулеметов ДТ. Про бронезащиту и говорить нечего: у «тридцатьчетверки» она была намного