«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников

Назад мы шли по узкой, хорошо протоптанной тропинке, сначала вьющейся посреди кустарников и деревьев, а затем резко поднимавшейся вверх. Поднялись вверх друг за другом, попали на старую железную дорогу. Пошли кто по шпалам, а кто рядом с железкой по тропе. Дошли до небольшого кирпичного строения, а затем от его угла направились по тропинке наискосок направо к строениям. Дошли до нашего корпуса одноэтажного, который я здесь называл уже длинным бараком. Оказалось, что с противоположной стороны парадного входа здесь имеется и вещевой склад, и баня. Рядом на углу барака стояло два здания, похожих на складские помещения. Одно из этих зданий было метра четыре в ширину и в длину метров шесть. Здание из красного кирпича имело железную дверь коричневого цвета и не имело окон. А другое здание находилось от угла барака метрах так в пятнадцати и имело перед собой площадку, на которой могли разместиться не менее двух «Уралов». Здание это находилось на достаточно высокой платформе, на которую вели четыре железобетонные ступени, и имело вытянутый вид, в длину оно было не менее двадцати метров, а в ширину метров шесть. Думалось, что это было в прошлом производственное помещение.

Помещение, где располагались бойцы ремонтно-технической базы, по всей видимости, когда-то было жилым бараком, или так скажем, может быть, вроде что-то коммуналки. После входной двери следовал тамбур, и, сделав два шага вперед, ты поворачиваешь налево и открываешь дверь, где попадаешь в коридорчик, слева у стены которого находится четыре деревянных кресла и рядом с ними дальше тумбочка, на которой стоит пепельница и обычно лежат две или три пачки очень простых сигарет, тут же коробки спичечные. Далее этого коридорчика перпендикулярно к нему влево и вправо тоже имеется коридор, в котором по обе стороны находятся двери, ведущие в комнаты. Если повернуть налево и дойти до стены, то по правую руку будет большая кухонная комната. Здесь, на кухне, имеется большой стол посредине, слева стоит на столе у стены микроволновая печь, на которой лежат блоки сигаретные — «Тройка», «Мальборо» или что попроще совсем. Слева у входа шкафчик с ложками и вилками, тарелками и кружками. Рядом со шкафчиком на полу находятся четыре картонных короба, в которых лежат банки с тушенкой, галеты или банки с салатами, или баночки с паштетом. Здесь же сразу направо имеется и плита, на которой бойцы готовят горячую пищу. Да, еще на столе чайник электрический… Вокруг стола много стоит кресел деревянных. А если же идти направо по коридору, то в конце его можно повернуть налево — там умывальная комната, с раковиной и краном. Рядом с раковиной на подставке, которая приделана к стене, находится мыло и пластмассовый тюбик для мытья посуды. Здесь бойцы после трудового дня мылись. Стирка происходила в бане, в которую, как я и говорил выше, вход был с другой стороны здания.

Остановился наш расчет в одном из кубриков в сторону умывальной комнаты, сразу если повернуть из маленького коридорчика направо, первая дверь. Кубрик, или назовем его комнатой, был просторный. Сразу слева на кровати расположился Кавун, а далее по стене шли двухъярусные кровати в четыре ряда, такие же кровати, только напротив этих, были и у окна. Только окна были плотно забиты досками и занавешены наглухо прибитыми к стене коврами. Справа от входа стояли тоже кровати — кровать сразу у стены, на которой расположился Токарь ногами к выходу, и рядом кровать, которая была уже занята к нашему приходу. На следующей кровати расположился я, а кровать у окна была занята старым бойцом-ремонтником, который пришел только поздним вечером. Боец этот был бородат, серьезен и малоразговорчив, он считал видимо, что уже очень старый-престарый сотрудник, повидавший всяких видов в своем цехе. Он поздоровался со мной, лег на постель свою и отвернулся к окну…

Да, кстати, сразу напротив двери стоял стол, обычный стол, какие ставят в домах в зальных комнатах. На столе лежали три или четыре блока сигарет «Тройка». Надо мной висела школьная доска, на которой были обозначены фамилии бойцов, заступающих в наряд, а вернее в караул. В первый день, а вернее по прибытию нашему, а это уже был вечер, старшина дал нам осмотреться вокруг и отдохнуть, поэтому в караул нас не записал. Так вот, на этой школьной доске старшина, имеющий аккуратно подстриженную черную бороду, расписывал караул — это была такая таблица, в левом столбике стояли позывные, а в правом — время работы в карауле. Выходило по часу на каждого бойца, когда он должен был отстоять свое время на посту перед входом на базу.

Наши автоматы, разгрузки с боекомплектом, бронежилеты и каски, а также рюкзаки находились здесь же с нами вместе. Рюкзак свой я задвинул под кровать, спальник расстелил на кровати, под голову положив разгрузку и поставив у изголовья бронежилет. Кстати, здесь, на ремонтно-технической базе, далеко не все носили бороды, и вызвано это было скорее всего тем, что здесь имелись все условия и время для бритья, умывания и многого другого. Среди нашего расчета, кстати, обрастать стал только Токарь, но и то его бородка более походила на недельную небритость и придавала ему шарма. Я брился, пока возможность делать это была. Наутро, встав и позавтракав пайками, разогретыми на электроплите, мы осматривали еще помещения, прохаживались по улице и обдумывали дальнейшие события, которых ждали. О своем орудии в этот день не думали, так как считали, что в этот или другой день покинем базу и отправимся на позиции. Я вышел на улицу в беседку, чтобы покурить сигарету. Подойдя к беседке, я заинтересовался горой, находившейся от нас метрах в четырехстах… Ее и вчера нельзя было не заметить, но вчера я был занят другими мыслями, а сегодня как бы уперся всем своим существом в созерцание этого величия, созданного человеческими руками и как бы возвышающегося над всем здесь находящимся… Эта гора была как вечность, как что-то такое, что на Донбассе встречается, может быть, и часто, ведь терриконы я видел и в первую свою командировку, но не было времени обдумать тогда всю эту грандиозность… Всегда не до того было. Теперь же самое время… Я смотрел на гору и вертел в задумчивости в руках сигарету. Боец, к которому его товарищи обращались по имени Рома, заметил мое любопытство и подошел ко мне…

— Вон, посмотри, это рыть начали еще в семнадцатом веке, — говорит мне Рома и смотрит на гору вместе со мной, медленно потягивая свою сигарету. — Они