Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Семёнович Солонин

Вероятно, здесь имеет смысл привести хотя бы один конкретный пример того, куда и как пропали танки Красной Армии. В качестве примера возьмем короткую историю разгрома 8-й танковой дивизии (4-й мехкорпус, Западная Украина). 8-я танковая была «старой» кадровой дивизией, практически полностью укомплектованной. По количеству новейших танков (50 КВ и 140 Т-34, всего 190 единиц) одна только 8-я тд превосходила четыре мехкорпуса Ленинградского и Прибалтийского округов, вместе взятые. Кроме того, на вооружении дивизии было 68 трехбашенных средних танков Т-28 (короткоствольная 76-мм пушка в главной башне и две пулеметные башни), 31 БТ-7 и 36 Т-26. Всего 325 танков.

К утру 28 июня (в этот момент дивизия вступила в знаменитое танковое сражение у Дубны) от всей дивизии остался один сводный танковый полк, на вооружении которого было 65 танков. Вскоре исчезли и они. Но остались документы, включая отчет командира дивизии с указанием причин потерь танков. Незаурядной особенностью этого отчета является прямое и явное использование термина «брошено» (по этой причине убыло 107 танков). Для удобства восприятия сведем все данные в одну таблицу:

Итак, главной составляющей потерь танков в одной из лучших дивизий Красной Армии было: «брошены», «пропали без вести», «завязли в болотах», загадочное «прочее». Остаток в 57 танков существует, увы, арифметически, но не практически. Так, судя по сводкам Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта от 15–17 июля, в 8-й тд числится всего 32 танка, и среди них нет ни 31, ни даже одного Т-28. На фоне такого «порядка в танковых частях» вызывает большие сомнения достоверность сведений о боевых потерях: 13 КВ и 54 Т-34, практически неуязвимые для 37-мм противотанковых немецких пушек, якобы подбиты, но при этом танков с противопульным бронированием и бензиновыми моторами (Т-28, БТ и Т-26) подбито почти в четыре раза меньше!

И командиры танковых дивизий, которые в конце июля 1941 г. писали отчеты о боевых действиях, и те, кто эти доклады принимал, в равной мере понимали, что проверить ничего нельзя. Танки остались на занятой врагом территории. Вопрос о том, когда Красная Армия вернется на Западную Украину — и вернется ли она туда вообще — был в тот момент открытым. Бесконечная череда «сгоревших фрикционов» и «заеданий поршней двигателя» в этих отчетах не более достоверна, чем указанное в них же количество якобы уничтоженной боевой техники противника. Сегодня брошенные в июне 41-го танки тем более не существуют. Те, что не попали на переплавку в немецкие мартеновские печи, давным-давно переплавлены на Урале и в Запорожье. Никаких Актов технического осмотра, проведенного независимыми экспертами (а еще лучше — Особым отделом и Военной прокуратурой), никто никогда не видел. Скорее всего, их и не было.

Сложный вопрос о причине столь сокрушительного «падежа танков» решается современными российскими историками очень просто. Если танки были потеряны до боя (без боя) — значит, они сломались. Аргументация строится в точном соответствии с присказкой «лыко да мочало — начинай сначала». Техническая ненадежность советских танков доказывается тем, что они сломались. То, что они сломались за одну неделю, объясняется их ненадежностью. Ненадежность подтверждается тем, что танки сломались…

Спору нет — гипотеза о том, что гигантские потери танков в течение первых двух-трех недель войны объясняются их низкой технической надежностью, имеет право на существование. Но лишь с одним, очень важным уточнением: весьма странная (если не сказать — вздорная) ГИПОТЕЗА не должна претендовать на роль истины в последней инстанции. Более правдоподобной, — на мой личный взгляд, — является гипотеза о том, что танки и бронемашины пропали по той же самой причине, по какой было потеряно 6,3 миллиона единиц стрелкового оружия. По крайней мере, одно можно сказать совершенно точно: ни до лета 1941-го, ни после него такого массового «падежа» советских танков НЕ БЫЛО.

Первым эпизодом боевого применения танков БТ была война в Испании. На базе 50 танков БТ-5 был сформирован танковый полк республиканской армии, который в октябре 1937 г. вышел в район боевых действий на р. Эбро, совершив за двое с половиной суток марш в 630 км. Шестьсот тридцать километров по сильно пересеченной, местами гористой местности. Самым же тяжелым испытанием ходовых возможностей танков БТ стал Халхин-Гол. В конце мая 1939 г. две танковые бригады (6-я и 11-я) совершили беспримерный 800-км марш по раскаленной монгольской степи (температура воздуха в те дни достигала 40 градусов). Вот как описывает события тех дней Герой Советского Союза К. Н. Абрамов — командир танкового батальона 11-й бригады:

«…Для нашей бригады сигнал боевой тревоги прозвучал 28 мая. На сборы по тревоге нам отводилось полтора часа. Батальон был готов к движению через 55 минут… Колонна двигалась по едва заметной степной дороге, протоптанной верблюжьими караванами. Местами дорога пропадала — ее замело песком. Для преодоления песчаных и заболоченных участков приходилось переводить танки с колесного хода на гусеничный. Эту работу хорошо подготовленные экипажи выполняли за 30 минут…»

К исходу дня 31 мая бригада в полном составе вышла в намеченный район. Чуть больше времени (6 дней) потратила на 800-км марш 6-я танковая бригада. Через шесть лет после боев на Халхин-Голе, в августе 1945 г. танки БТ-7 в составе 6-й гвардейской танковой армии приняли участие в так называемой «Маньчжурской стратегической операции». Старые «бэтэшки» (самые свежие из которых были выпущены пять лет назад) прошли тогда 820 км через горный хребет Большой Хинган со средним темпом марша 180 км в день. Из общего числа 1019 танков всех типов в ходе операции было потеряно всего 78 (семьдесят восемь) единиц — это феноменально высокий уровень надежности. По состоянию на 30 сентября 1945 г., после тяжелейшего форсированного марша, после боев с отдельными группами японских войск более 80 % танков Дальневосточного фронта были исправны. В том числе: 77 % от общего количества танков БТ, 87 % безнадежно устаревших к тому времени танков Т-26, 94 % танков Т-34. История танка Т-34, как написано об этом во всех книжках, началась с того, что в марте 1940 г. два первых опытных танка своим ходом прошли 3000 км по маршруту Харьков — Москва — Минск — Киев — Харьков. Прошли в весеннюю распутицу, по проселочным дорогам (двигаться по основным магистралям и даже пользоваться в дневное время мостами было из соображений секретности запрещено). Да, такой марш дался технике нелегко, выявилось множество отказов. В конце концов межремонтный пробег для серийных танков был установлен не в 3000 км (а именно такая, фантастическая для тяжелой гусеничной техники цифра предусматривалась техническим заданием), а «всего лишь» в 1000 км.

В январскую стужу 1943 года, в ходе наступательной