Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

за все время Холокоста. Ни массовые расстрелы, проведенные айнзатцгруппами, полицейскими батальонами, СС и вермахтом на оккупированных советских территориях во второй половине 1941 г., ни уничтожение венгерских евреев, депортированных в Аушвиц-Биркенау в мае – июле 1944 г., не привели к гибели такого количества людей за столь короткий промежуток времени. С июля по ноябрь 1942 г. почти каждый день совершались массовые убийства, сравнимые по масштабам с Бабьим Яром. Никогда прежде за всю историю людей не убивали конвейерным способом{328}.

В Белжец последние депортационные поезда прибыли в декабре 1942 г. Сразу же началась жуткая работа по эксгумации и сжиганию тел. Эта (тщетная) попытка уничтожить все следы геноцида – известная как операция 1005 (Aktion 1005) – проводилась по всей оккупированной Центральной и Восточной Европе. В Белжеце этот процесс был завершен в марте 1943 г. В Треблинке работы по эксгумации и кремации начались сразу после посещения лагеря Гиммлером в том же месяце. Хотя убийства в Собиборе и Треблинке продолжались до осени 1943 г., в Белжеце места для новых массовых захоронений или гор пепла, похоже, уже не было. Первый и самый маленький из трех лагерей операции «Рейнхард», Белжец с самого начала использовался в качестве испытательного полигона; теперь он снова взял на себя эту функцию при эксгумации массовых захоронений и сжигании останков жертв. Несмотря на статус экспериментального полигона, всего за девять месяцев, с марта по декабрь 1942 г., здесь было убито 470 000 человек{329}.

В Треблинке и Собиборе, напротив, решающую роль в прекращении массовых убийств сыграли восстания заключенных, произошедшие в августе и октябре 1943 г., а также в Варшавском и Белостокском гетто в апреле–мае и августе того же года. Преследуя иную, но близкую цель, до 10 000 евреев весной и летом 1943 г. сумели бежать из Минского гетто и присоединиться к вооруженным партизанским отрядам в окрестных лесах. Мужественное сопротивление этих узников опровергает распространенное мнение о пассивности евреев во время Холокоста, выражаемое фразой «как овцы на заклание». Для немцев эти восстания стали подтверждением лжи, которую внушал им нацистский режим: о том, будто евреи представляют собой угрозу, и оставшихся обитателей лагерей и гетто необходимо уничтожить. В любом случае лагеря уничтожения Треблинка и Собибор существовали гораздо дольше, чем планировалось изначально. Заключенные Треблинки были воодушевлены – но и обескуражены – восстанием в Варшавском гетто, о котором они узнали от депортированных варшавских евреев. 2 августа от 200 до 250 заключенным удалось бежать из Треблинки, хотя только около сотни сумели уйти из непосредственных окрестностей лагеря и дожить до следующего дня. Восставшим не удалось убить ни одного охранника из числа СС; во время восстания погибли только два вспомогательных «травниковца». Однако, как и планировалось, заключенные подожгли большинство деревянных зданий и мастерских, так что большая часть лагеря была разрушена{330}.

Восстание 14 октября в Собиборе преследовало две цели: дать возможность как можно большему числу заключенных бежать из лагеря и убить как можно больше охранников. В отличие от Треблинки, цель убийства охранников была достигнута. Взбунтовавшиеся узники смогли убить двенадцать охранников-эсэсовцев и десять «травниковцев». Примерно 380 заключенным удалось бежать, и около 200 из них достигли близлежащего леса, который обещал спасение. В ходе поисков бежавших евреев остатки персонала лагеря усилили подразделениями полиции безопасности и порядка. Кроме того, вермахт выделил две роты 689-го охранного батальона из Хелма. Восстания позволили выжить в Треблинке и Собиборе гораздо большему количеству узников, чем в Белжеце (там выжили только трое); в самом маленьком из всех немецких лагерей уничтожения контроль над заключенными был гораздо более эффективным не в последнюю очередь из-за ограниченной площади. Многие из тех, кому удалось бежать из Треблинки и Собибора, были впоследствии пойманы и убиты. Среди беглецов из Треблинки к концу войны в 1945 г. в живых осталось около 70 человек, среди бежавших из Собибора – всего 54 мужчины и 8 женщин: насколько известно, войну пережили 49 поляков, 2 нидерландца, 9 советских граждан, 1 чех и 1 француз{331}.

Вскоре после восстания в Треблинке в августе 1943 г. Глобочник принял решение о полной ликвидации лагеря, хотя во второй половине месяца эсэсовцы все же убили там еще около 10 000 евреев из Белостока. Уничтожение Треблинки началось в начале сентября и продолжалось два с половиной месяца. В это время часть персонала лагеря T4-Reinhardt была переведена в Собибор. В Треблинке последние жертвы, которых заставили участвовать в сносе лагеря, были расстреляны немцами 17 ноября 1943 г. В Собиборе оставшиеся евреи были убиты на следующий день после восстания. После этого персонал лагеря приступил к сносу комплекса, а для помощи привлекли евреев из Треблинки. Разрушение Собибора заняло всего месяц. 23 ноября 1943 г. последние заключенные были убиты, а их тела сожжены. 19 октября, всего через пять дней после восстания в Собиборе, Глобочник объявил о завершении операции «Рейнхард». В Треблинке чуть более чем за год было убито 870 000 евреев. Число погибших в Аушвице не превысит число погибших в Треблинке до 1944 г. В Собиборе было убито в общей сложности 180 000 евреев. Как сообщил Глобочник Гиммлеру в своем заключительном докладе, операция «Рейнхард» принесла финансовую прибыль в размере более чем 178 млн рейхсмарок. Сумма действительно внушительная, но получена она была от более чем 1,8 млн евреев, у которых эсэсовцы украли даже волосы и золотые зубы. Прибыль рейха от каждого убитого еврея составляла менее 100 рейхсмарок. Убийцы использовали возможность обогатиться за счет евреев, однако главной целью операции «Рейнхард» было их убийство. Как прекрасно понимали сами преступники, смертоносная идеологическая цель «окончательного решения» всегда превалировала над экономическими аспектами. Осенью 1942 г. губернатор Варшавского округа Людвиг Фишер открыто заявил: «С этими экономическими недостатками, однако, следует смириться, поскольку уничтожение еврейства необходимо по политическим причинам»{332}.

Операция «Рейнхард», возможно, и закончилась, но убийства евреев в восточных районах генерал-губернаторства – нет. Пока в трех лагерях операции «Рейнхард» осуществлялся геноцид, более 100 000 человек были оставлены в живых как подневольные работники для немецкой военной экономики. Однако восстания в Треблинке и Собиборе заставили немцев закрыть эти лагеря раньше, чем планировалось. После ликвидации двух лагерей Гиммлер приказал уничтожить подавляющее большинство оставшихся еврейских подневольных работников в Люблинском округе. Глобочник к этому времени уже был повышен до высшего руководителя СС и полиции на адриатическом побережье и переведен в Триест. Поэтому Гиммлер поручил эту задачу его преемнику на посту руководителя СС и полиции в Люблине Якобу Шпорренбергу. Для проведения операции Шпорренберг запросил подкрепление из соседних районов. К 3 ноября 1943 г. в Люблин было стянуто почти 3000 немецких полицейских. В последующие три дня в ходе операции, получившей идиллическое название «Праздник урожая», уничтожению подверглись около 42 000 из оставшихся 50 000 еврейских подневольных работников Майданека, Травников, Понятова и других окрестных небольших лагерей. В первый день эсэсовцы за девять часов убили 18 400 узников Майданека. В громкоговорителях звучала музыка, заглушавшая стрельбу и крики умирающих евреев. Это была самая крупная бойня, когда-либо осуществленная в концентрационном лагере. 3 ноября 1943 г. в Майданеке убили больше людей, чем в любой другой день в любом другом концлагере, включая Аушвиц. В тот же день в трудовом лагере Травники убили около 6000 человек. На второй день операции «Праздник урожая», 4 ноября, в Понятове было убито 15 000 человек. Операция «Праздник урожая», пришедшая на смену чудовищно эффективным массовым убийствам при помощи газа, знаменовала собой возвращение к расстрелам с участием большого числа исполнителей. В целом это был крупнейший массовый расстрел евреев за всю войну, превзошедший число убитых в Бабьем Яре 29 и 30 сентября 1941 г. – 33 771 человек{333}.

Однако для 1943 г. массовые расстрелы в ходе операции «Праздник урожая» не были аномалией. Новые технологии или процедуры убийства, введенные в одном из центров убийств, необязательно приводили к переменам в других. В Майданеке, другом крупном месте массовых убийств, больше людей погибло при расстрелах, чем в газовых камерах. Через много лет после войны бывший сержант СС Франц Сухомель, который находился в Треблинке с августа 1942 г. по октябрь 1943 г., описал лагерь как «примитивный, но эффективный конвейер по производству смерти». Треблинка оставалась «примитивной», несмотря на то что при строительстве лагеря был учтен опыт, накопленный во время строительства и первоначальной эксплуатации первых двух лагерей операции «Рейнхард» – Белжеца и Собибора. Тем не менее