От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан

52-го армейского корпуса капитана Виккопфа его познакомили с Клаусом Биттигом. Не вдаваясь в детали задания Биттига, Виккопф поручил Гочекалю обеспечить канал связи. Теперь на руках у Москалева имелись не только весомые вещественные доказательства, но и живой свидетель, чтобы припереть гитлеровского «жениха» к стенке.

Ночь подходила к концу, а контрразведчики так и не сомкнули глаз. Они выверяли имевшиеся на руках доказательства перед решающим допросом гитлеровского агента и готовили для него сюрприз. По замыслу Москалева, он должен был сработать и не оставить Биттигу ни единого шанса выйти сухим из воды. А тот, словно чувствовал, что над ним сгущаются тучи, и тоже не мог уснуть, как маятник ходил из угла в угол и пытался предугадать очередной ход советских контрразведчиков.

За окном забрезжил рассвет. В коридоре жалобно скрипнули доски под тяжестью часового. Биттиг напрягся и стал прислушиваться к тому, что происходило за стенами. Шаги затихли. Наступившую тишину нарушил скрежет ключа в ржавом замке. Этот звук болезненной гримасой отразился на лице Биттига. Его глаза, как к магниту, тянулись к двери. С пронзительным визгом она распахнулась, и в проеме возник неправдоподобно громадный серый силуэт часового. Он грозно щелкнул затвором и повел стволом автомата в сторону выхода.

На ватных ногах Биттиг переступил порог. Впервые за четыре дня его взяли на мушку. Сутулясь, он брел по пустынному коридору, по щербатой от следов пуль лестнице поднялся на второй этаж, вошел в кабинет Москалева, беглым взглядом пробежал по его лицу и лицу Старинова, пытаясь прочитать на них ответ. Но они были непроницаемы, как маски. В кабинете находился еще третий. Он стоял в углу. Широкие поля надвинутой на самые глаза шляпы скрывали лицо. Биттиг интуитивно ощутил опасность, исходившую от неизвестного, опустился на табурет и косил глаза в его сторону.

Москалев выдержал долгую паузу, затем молча вытащил из ящика стола фотографию, встал, подошел к Биттигу и показал ее. Тот изменился в лице, нервным спазм перехватил дыхание, а на лбу выступила обильная испарина. В тусклом свете нещадно чадившей керосиновой лампы он с первого взгляда узнал на фотографии своего связника – Гочекаля.

Как? Каким образом она оказалась у контрразведчиков? Искать ответ Биттигу не пришлось. За спиной раздались шаги, и на свет вышел сам Гочекаль!

Задуманная крупная игра гитлеровской разведки была проиграна. Биттиг заговорил на отменном русском языке. Его хитроумно запутанная шпионская история во многом отличалась от тех, что десятками распутывали контрразведчики Смерш. На этот раз в абвере проявили фантазию и поступили нестандартно.

В сентябре 1943 года он, обер-лейтенант Биттиг из отдела 1-Ц разведки армейского корпуса, сменил серебряное шитье офицерских погон на неброский мундир ефрейтора. С того дня начался его полный риска путь в советскую контрразведку.

Первый этап замысла многоходовой операции, одобренной в абвере на самом верху, не вызвал больших затруднений. Появление ефрейтора Биттига в штабе 52-го армейского корпуса прошло гладко. Работа заведующего хранилищем топокарт и секретных документов оказалась непыльной. Она требовала аккуратности и внимательности. С чем у Биттига было все в порядке. С начальством и сослуживцами у него сложились деловые отношения, никто из них даже не догадывался об истинном его предназначении.

Гораздо труднее было найти подход к местной подпольщице Анне Астафьевой. Она, того не подозревая, должна была сыграть ключевую роль в легализации Биттига после отступления германских войск из Рославля и затем сформировать у контрразведчиков положительный образ противника фашизма. Несколько заранее подготовленных капитаном Виккопфом «заготовок» не сработало, Анна никак не среагировала на них.

Подходил к концу сентябрь, а Биттиг все еще был далек от цели. Времени для выполнения задания оставалось в обрез. Русские могли ударить в любой момент, и тут сработала резервная заготовка Виккопфа. Астафьева легко попалась в расставленную им любовную ловушку.

Все остальное уже было известно Москалеву и Старинову. Теперь их интересовало больше другое: кто, кроме самого Биттига, еще остался в тылу советских войск для проведения шпионской и диверсионной деятельности? Оказавшись перед выбором: жизнь или смерть, он выбрал первое. На дальнейших допросах Биттиг выдал известных ему агентов, подробно рассказал о структуре разведотдела 52-го армейского корпуса и дал развернутые характеристики своим сослуживцам. Так благодаря профессионализму и настойчивости контрразведчиков «сватовство жениха» из абвера к Смершу не состоялось.

Глава 4

Капкан для «арийцев»

Поражение гитлеровских войск под Курском окончательно похоронило надежду руководства рейха на скорый успех в войне с Советским Союзом. Она приобретала все более затяжной характер и безжалостно пожирала материальные и людские ресурсы фашистской Германии. Ее военная промышленность работала на пределе своих возможностей, а каторжный труд миллионов восточных рабов был уже не в состоянии компенсировать огромные потери, что нес вермахт на Восточном фронте.

Гитлеровская верхушка лихорадочно искала выход из сложившегося положения. Лучшие научные и инженерные умы фашистской Германии бились над созданием нового сверхмощного оружия – «оружия возмездия». Оно, по замыслу Гитлера, должно было остановить советский «военный каток», который безжалостно плющил одну за другой дивизии вермахта и, набирая скорость, все ближе подкатывался к границам Третьего рейха.

Перед лицом этой угрозы не знали покоя и гитлеровские спецслужбы. Абвер и «Цеппелин» лезли из кожи вон, чтобы оправдаться за предыдущие провалы в работе. Прежняя ставка на массовую заброску разведывательно-диверсионных групп во фронтовую полосу и ближайший тыл Красной армии на третий год войны полностью показала свою несостоятельность. Головорезы из дивизии специального назначения «Бранденбург-800» (до ноября 1942 года полк), батальона «Бергман» («Горец») и диверсионных команд «Абверкоманда-2А», «2B» и «2C», чувствовавшие себя в первые месяцы войны как рыба в воде, все чаще терпели поражение в схватках с советской контрразведкой.

В 1943 году подрывная деятельность тысяч агентов, заброшенных в тыл частей Красной армии, не оказывала сколько-нибудь существенного влияния на положение на фронтах. Что становилось все более очевидно для руководства абвера и «Цеппелина». Набравшая к тому времени силу советская военная контрразведка Смерш начисто переигрывала по всем статьям гитлеровские спецслужбы. Позже подтверждением тому стали показания заместителя шефа абвера генерал-лейтенанта Франца фон Бентевиньи, данные им на допросе у следователя Смерш в мае 1945 года.

В частности, он признал:

«По нашей оценке, исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным врагом. По данным, которыми располагал абвер, почти ни один заброшенный в тыл Красной армии немецкий агент не избегал контроля со стороны советских органов, и в основной массе немецкая агентура была русскими арестована, а если возвращалась обратно, то зачастую была снабжена дезинформационным материалом».

Но в конце 1943 и начале 1944 года Бентевиньи и другие руководители гитлеровских спецслужб все еще надеялись на выигрыш в тайной войне и настойчиво искали пути к победе. И здесь, как они полагали, вполне могло сгодиться антисоветское политическое и националистическое отребье. С его помощью в абвере и Главном управлении имперской безопасности (РСХА) рассчитывали нанести удар в спину Красной армии путем инспирирования восстаний в республиках Северного Кавказа и в Закавказье.

Одна из таких масштабных операций была своевременно выявлена и пресечена сотрудниками Смерш. Подготовку к ней в гитлеровских спецслужбах начали в начале 1944 года. В качестве плацдарма и запального фитиля для организации восстания они намеривались использовать территорию и население Калмыкии. За дело взялись профессионалы – кадровые сотрудники штаба «Валли-1» (специальный орган управления «Абвер-заграница», созданный в июне 1941 года для ведения разведывательно-диверсионной работы против Советского Союза. – Примеч. авт.).

Ведущая роль в операции принадлежала специалисту по Кавказу зондерфюреру Отто Вербу, более известному в своих кругах как «доктор Долль». Специализация у этого «доктора» была весьма специфической: теракты, диверсии и шпионаж. С июня 1941-го по конец 1942 года он руководил специальным диверсионным отрядом, а затем так называемым «Калмыцким кавалерийским корпусом», входившим в состав «Абвергруппы-103». Под его началом националистическое отребье из числа предателей и деклассированных элементов занималось проведением карательных акций против мирного населения, партизан и советских разведывательных групп, действовавших в тылу фашистских войск.

Весной 1944 года с участием Верба из числа изменников, в основном калмыцкой национальности, был сформирован так называемый «Калмыцкий корпус доктора Долля». Он представлял собой довольно внушительную силу: в его состав входило 36 эскадронов. По замыслу организаторов операции,