Мозаика Великой Отечественной. От 22 июня до Курской дуги - Алексей Валерьевич Исаев

Операция несколько раз откладывалась в ожидании благоприятных погодных условий. Немецкое командование рассчитывало в полной мере использовать авиацию 2-го воздушного флота, усиленного перегруппировкой нескольких авиасоединений из 1-го и 4-го воздушных флотов на флангах советско-германского фронта. Для прикрытия готовящегося наступления на московском направлении группы армий «Север» и «Юг» начали частные операции под Новгородом и Гомелем. Эти выпады действительно дезориентировали советское командование. Несколько свежесформированных дивизий и противотанковых полков были переданы Северо-Западному и Юго-Западному фронтам.

Наконец, в яркий солнечный день 10 августа 1941 г. на фронте под Вязьмой загремела артиллерийская подготовка. Советское командование ожидало прямого удара на Москву вдоль шоссе Смоленск – Москва или же продолжения наступления в тыл Юго-Западного фронта. Однако вместо этого оказалась взломана оборона войск Западного фронта к северу и югу от шоссе. На каждом из этих направлений была введена танковая армия. После прорыва обороны каждая из них разделилась надвое. По одной танковой группе устремилось на Москву, а две других двинулись на Вязьму, замыкая кольцо окружения за спиной армий Западного фронта. 12 августа Гитлер вышел на трибуну в берлинском Спортпаласе и бросил, выкрикнул толпе: «В эти часы на Восточном фронте происходят грандиозные события. Уже 48 часов ведется новая операция гигантских масштабов. Она приведет к окончательному уничтожению врага на Востоке!»

Москва была окружена через две недели после начала немецкого наступления. Однако еще долгие две недели на фронте стояла звенящая тишина. Изолировав советскую столицу, танковые группы остановились и стали ждать подхода пехоты полевых армий. Несмотря на все уговоры, Сталин остался в Москве. Он был подавлен гибелью сына и все еще надеялся, что удастся отстоять столицу. Когда начались уличные бои за город, Сталин лично руководил впоследствии ставшей легендарной контратакой у Белорусского вокзала. Здесь он и был убит шальной миной. Труп так и не опознали – немцы приняли невысокого рябого погибшего в френче за одного из многочисленных ополченцев. Несколько человек из ближайшего окружения советского вождя сумели ночью покинуть горящий город на спрятанном в одном из московских парков «Дугласе». Именно от них стало известно, что произошло со Сталиным.

Катастрофа с потерей столицы и гибелью вождя вызвала разброд и шатание в партийной верхушке. Произошла попытка государственного переворота. Путчисты стремились заключить новый «брестский мир». Однако путч соглашателей был безжалостно подавлен. Новым генеральным секретарем стал Вячеслав Молотов. Он произнес речь, в которой прозвучали слова: «Мы никогда не сдадимся…»

Об объективных и субъективных факторах битвы за Москву

Советское контрнаступление под Москвой в декабре 1941 г. – апреле 1942 г. часто выступает в роли сражения упущенных возможностей. Иногда утверждается даже, что Ржевско-Вяземская операция советских войск является провальной[193]. Разумеется, упущенные возможности персонифицируются: в качестве упустившего свой шанс на успех называют командующего Западным фронтом Г. К. Жукова. Прежде всего следует отметить, что в качестве упущенных возможностей и «провальных» результатов фигурирует невыполнение достаточно амбициозных задач, поставленных командованием перед войсками Западного и Калининского фронтов. Поэтому сразу встает вопрос о правильности и обоснованности постановки этих задач Ставкой.

Собственно, именно в такой форме ставился вопрос о действиях советских войск в зимней кампании 1941/42 г. в мемуарах военачальников. Если несколько формализовать утверждение об успехе и неуспехе операции, а также абстрагироваться от самой выполнимости сформулированных Ставкой ВГК и Генштабом задач, то можно говорить о достижении решительного результата в наступлении советских войск. Решительным результатом здесь может быть разгром крупных сил противника в результате окружения либо освобождение значительной территории. С этой точки зрения решительного результата в ходе Ржевско-Вяземской операции достигнуто действительно не было.

Однако важнейшим вопросом в этом случае становится анализ причин ограниченных успехов наступлений Западного и Калининского фронтов. Является это следствием недостатка сил и средств или же речь идет о просчетах военачальников в использовании имеющихся резервов? Разумеется, те или иные просчеты командиров и командующих являются неизменным спутником любых сражений. Поэтому имеет смысл говорить о месте и роли каждого из действующих факторов. Иными словами, насколько значимыми для развития событий были соотношение сил, мастерство командиров и командующих, а также череда других факторов – вплоть до погодных и природных условий включительно?

Сравнение соотношения сил сторон, несомненно, является важнейшим фактором, определяющим исход сражений и операций. По этому показателю советское контрнаступление зимы 1941/42 г. является аутсайдером в ряду стратегических наступательных операций Красной армии. Согласно новейшим данным, войска Западного и Калининского фронтов насчитывали 1 059 200 человек[194]. При этом личный состав дивизий, бригад, отдельных лыжных, пулеметных и танковых батальонов Калининского, Западного и Брянского фронтов составлял на 1 января 1942 г. 752 173 человека. Среднемесячная численность немецких полевых и танковых армий группы армий «Центр» в январе 1942 г. в сумме составляла 895 332 человека. То есть превосходство Красной армии над противником в этот период было незначительным.

Наиболее успешные операции советских вооруженных сил в ходе Великой Отечественной войны проводились при куда лучшем соотношении сил. Достаточно показательна в этом отношении операция «Багратион», проведенная летом 1944 г. на Западном направлении, против все той же немецкой группы армий «Центр». Всего к операции «Багратион» привлекалось 1 млн 211 тыс. человек в составе войск четырех фронтов: 1-го Прибалтийского фронта, 2-го и 3-го Белорусских фронтов и правого крыла 1-го Белорусского фронта. Эта цифра не учитывает армейских и фронтовых тылов, а также личного состава воздушных армий. Общая численность группы армий «Центр» тогда составляла около 800 тыс. человек, включая тыловые подразделения и части охраны тыла. Еще более яркую картину дает сравнение соотношения сил по бронетехнике. В составе группы армий «Центр» в июне 1944 г. было 553 танка и САУ, советское командование противопоставило им 4070 танков и САУ.

На 1 января 1942 г. в составе Калининского, Западного и Брянского фронтов насчитывалось 513 танков[195]. Действовавший в центральном секторе советско-германского фронта 6-й воздушный флот генерала Р. фон Грейма к началу операции «Багратион» имел 688 самолетов. При этом группу армий «Центр» поддерживало всего две группы одномоторных истребителей, 66 «мессершмиттов» на 31 мая 1944 г. (к 22 июня 1944 г. их количество упало до 40 машин). Привлекавшиеся к операции «Багратион» воздушные армии насчитывали 5675 самолетов, в том числе 2519 истребителей[196]. Комментарии, как говорится, излишни. Соотношение сил по любым мыслимым показателям летом 1944 г. было куда более благоприятным для советских войск, нежели в январе 1942 г.

Таким образом, бессмысленно было ожидать от Красной армии в Ржевско-Вяземской операции решительных результатов, достигнутых в «Багратионе». Конечно, здесь кто-то может апеллировать к тотальной некомпетентности советских военачальников. Однако