Военные конфликты на Дальнем Востоке и Беларусь. 1921–1941 гг. - Ирина Юрьевна Воронкова

Вероятно, последующие годовщины отмечали бы столь же торжественно, не заслони спустя месяц тему Хасана вспыхнувшая Вторая мировая война. Процесс постепенного «угасания» и фактического сведения на нет пропаганды хасанской тематики особенно заметен по содержанию газетной периодики второй половины 1939-го – первой половины 1941-го г., а также документов государственного и общественно-политического характера. Так, в своей речи на открытии XVIII съезда КП(б)Б 15 мая 1940 г. первый секретарь ЦК П. К. Пономаренко, характеризуя международное положение, упомянул лишь о героических действиях Красной Армии по освобождению Западной Беларуси и Западной Украины и «разрушению планов создания военного плацдарма на северо-западных границах Советского Союза», т. е. об итогах советско-финляндской войны[345]. В этом же ракурсе были построены выступления и других ораторов.

Победа советских войск у озера Хасан стала первым тревожным «звонком» для Японии в отношении планов захвата советского Дальнего Востока. Не случайно нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов, выступая на Красной площади в день 21-й годовщины Октябрьской революции 7 ноября 1938 г., сказал, как бы обращаясь к японским милитаристам: «Господа, то, что вы получили на Хасане – это только «цветики», а «ягодки», настоящие «ягодки» еще впереди. Всякому неспокойному и наглому врагу, безразлично где бы и когда бы он не осмелился сунуть свой нос на нашу землю, придется отведать этих советских «ягодок»…»[346]

События на Хасане и последующие бои у реки Халхин-Гол на территории МНР несколько остудили горячие головы японских военных и во многом способствовали корректировке внешнеполитического курса Японии в отношении СССР. Наличие в лице Советского Союза мощного и потому опасного военного противника во многом определило решение Японии не вступать с ним в войну после начала германской агрессии против СССР.

По словам американского историка Д. Макшерри: «Демонстрация советской мощи в боях на Хасане и Халхин-Голе имела далеко идущие последствия, показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой»[347].

Разгром японцев на Хасане, а затем на Халхин-Голе оказал также значительную помощь Китаю в его борьбе с японскими оккупантами. В 1939 г. китайский маршал Фэн Юйсян прямо заявил об этом в беседе с советским послом в Китае А. С. Панюшкиным: «Ударами под Хасаном и Халхин-Голом Советский Союз крепко помог китайскому народу»[348].

Вместе с тем хасанская победа оставляет у историка двойственное впечатление. До сравнительно недавнего времени, когда еще не были рассекречены и введены в научный оборот многие архивные документы, хасанские события рассматривались и позиционировались лишь как блестящая победа советских войск и проявленные при этом мужество и героизм воинов. Все это действительно было и не может быть оспорено. Однако было и другое: исключительно тяжелые для советской стороны условия ведения боев, обусловленные некачественной подготовкой театра военных действий. Последнее, в свою очередь, явилось следствием нескольких причин субъективного и объективного характера. К первым относятся действия командования КДФ, которое, зная, что этот район находится в эпицентре военной напряженности, не предприняло своевременных мер по подготовке его в оперативном отношении, выдвижению необходимых сил на угрожаемое направление, не обеспечило должного состояния инженерных коммуникаций. Объективные причины были связаны со стилем военно-политического руководства страной, особенностью которого была жесткая централизация, подавлявшая инициативу снизу. Серьезные недостатки в боевой подготовке РККА, выявившиеся в период хасанских событий, были списаны политическим руководством СССР на личный злой умысел и негодность в военном и политическом отношении командующего КДФ В. К. Блюхера. На заседании Главного военного совета РККА ему в вину было поставлено необеспечение мер по своевременному укреплению хасанского участка границы и пресечению попыток дать отпор провокаторам[349]. Тем самым хасанские события положили начало недоброй традиции несвоевременного принятия мер и последующего поиска виновных в военных неудачах, что практически с точностью повторилось позже в ходе войны с Финляндией и в начальный период Великой Отечественной войны. Что касается Хасана, полученный там боевой опыт позволил все-таки ликвидировать некоторые недостатки, к примеру, были скорректированы методика боевой и оперативной подготовки войск и штабов, инструкции по применению танков, авиации и артиллерии.

3 мая 1946 г. в Токио начал работу Международный военный трибунал для Дальнего Востока. Дела японских военных преступников слушались по 55 пунктам обвинения, из них 2 касались непосредственно хасанских событий. Пункт № 25 обвинял в развязывании в июле – августе 1938 г. агрессивной войны против СССР в районе озера Хасан. Пункт № 52 – в убийстве неустановленного количества советских военнослужащих при нападении без объявления войны на СССР в районе озера Хасан летом 1938 г. Слушания по этим пунктам начались осенью 1947 г. и продолжались до конца года. Свидетелями обвинения выступали бывшие хасанские пограничники.

На процессе не могла не всплыть проблема спорной линии государственной границы. После вытеснения японцев в ходе боев 6–9 августа за линию, обозначенную на карте Хуньчуньского протокола в интерпретации советской стороны, военные действия прекратились 11 августа. В это время советские войска занимали не только советскую часть высоты Заозерная, но и всю «несоветскую» высоту Безымянная. Однако СССР пошел на определенные уступки, признав спорным участок границы в районе конфликта и согласившись создать смешанную комиссию по редемаркации границы. Это фактически поставило под сомнение справедливость позиции СССР в целом в течение всего периода, предшествовавшего конфликту, и в его ходе.

Несмотря на это, Токийский трибунал квалифицировал действия японских войск как агрессивные, а цель нападения и его результаты, если бы они привели к успеху, – достаточными, чтобы считать их войной. Однако в этом заключалась определенная нелепица, поскольку трибунал осудил фактически неуспешные действия японских войск по отстаиванию своей версии прохождения границы на участке, признанном в конце концов противной стороной спорным[350].

22 ноября 1948 г. главнокомандующий союзными войсками на Дальнем Востоке американский генерал Д. Макартур утвердил приговор трибунала. В его части, касавшейся хасанских событий, было указано: «Нападение, которое планировалось и было осуществлено с использованием значительных сил, нельзя рассматривать как простое столкновение между пограничными патрулями. Трибунал также считает установленным, что военные действия были начаты японцами. Хотя военные силы, занятые в этом конфликте, не были весьма значительными, однако вышеуказанная цель нападения и его результаты, если бы оно было успешным, достаточны, по мнению трибунала, для того, чтобы считать эти военные действия войной… Трибунал считает, что операции японских войск носили явно агрессивный характер»[351]. В ночь на 23 декабря 1948 г. по приговору трибунала были повешены 7 главных военных преступников, в том числе организаторы и руководители хасанской провокации генералы С. Итагаки, отдавший приказ о вторжении, и X. Тодзио,