Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

– Подскажу, раз так откровенно у нас пошёл с тобой разговор, – Шанава твёрдо глядел на меня, а я мысленно удивлялся тому, как быстро изменился чиновник. Сейчас передо мной сидел истинный Хозяин города, да и наверно и не только города. И как бы не он был одним из влиятельных лиц, а не просто передаточное лицо?

– Борис Геннадьевич, партизанами на абхазской стороне составлен список лиц. Конечно, там большинство абхазов с Гали, но там есть и шесть русских человек. В том числе и ты с Дорофеевым. Ты стоишь под номером 27 и последним в списке…., – зам мэра значительно замолчал, ожидая от меня реакции.

– Понятно, понятно, Тенгиз Варламович…. Я так понимаю, раз мы с Дорофеевым в этом списке, значит там и начальник Северной Зоны и его начальник штаба. Ну, а насчёт остальных двоих даже и гадать не стоит – это особисты. Верно?

– Правильно мыслишь. Только ты подумай: пятьдесят тысяч долларов хорошие деньги. А? Конечно, если ты считаешь, что этого мало, но всё-таки обещаешь снести забор, то давай поговорим, обсудим… Деньги, ведь это мусор, чего их жалеть? Тратить надо, на девочек…, кстати, если хочешь, могу подогнать или познакомить, чтобы так между делом заскакивал туда. Ты подумай, только не отказывайся сразу. – Шанава опять превратился в хлебосольного хозяина и снова разливал коньяк и подсовывал поближе ко мне тарелочки с закуской и всё частил и частил словами, дожимая меня, – ты ведь послушай. Взвесь: с одной стороны доллары и что на них можно приобрести. Откажешься, так тебя быстро с двадцать седьмого места в первый ряд переставят и на хрен тебе это нужно? Ты здоровый мужик, ты ведь ещё в силе: наслаждайся, да с деньгами. Ты только представь, как ты с этими деньгами домой приедешь. А, Борис Геннадьевич? Подумаешь…, поскандалишь немножко с Дорофеевым. Поскандалишь, а потом опять в своё русло всё свернётся, но такие деньги стоят этого. А откажешься – ничего ведь не будет. Ни денег, ни жизни. Отправят тебя в Россию, в цинковом гробу. С недельку пошумит ваше телевидение, дипломаты перетрут между собой данный инцидент. Конечно, тебе в России посмертно орденок дадут и ВСЁ. И на фиг тебе это нужно, твоей жене, твоим детям. Подумай, не отказывайся.

Шанава почему-то был уверен, что сломал меня и сейчас опять разливал коньяк, всем своим видом показывая – мол, соглашайся, чего там…. И я решил его сразу «не огорчать». Немного подыграть ему.

– Да, пятьдесят тысяч баксов, – вслух и с чувством произнёс я и мечтательно закрыл глаза, – пятьдесят тысяч…. Я, Тенгиз Варламович, даже представить эту сумму не могу. Да, кстати, вчера жена звонила: мне наконец-то дают квартиру – да ещё четырёхкомнатную. Так что пятьдесят тысяч зелёненьких мне не помешают.

Мой собеседник облегчённо вздохнул и расслабился. Мы чокнулись и я зажмурился от удовольствия, прислушиваясь, как приятный на вкус алкогольный напиток тёплой волной проваливается в желудок.

– Ну, вот и удачненько. Есть куда вкладывать, только просьба – нужно это сделать в течение двух следующих дней. Пойми.., время не терпит. А деньги если хочешь, можешь сейчас получить…, – Шанава замолчал, вопросительно глядя на меня. И я кивнул головой.

Тенгиз Варламович встал из-за стола и прошёлся к двери, закрыл её на ключ, вернулся к металлическому сейфу, пару раз крутанул ключ в замке и картинно выложил передо мной больше десятка пачек с долларами: – Ну как? Красиво?

– Да уж, да уж. Приятное зрелище, – я достал из внутреннего кармана носовой платок и взял им первую пачку новеньких десяток, поднеся её к носу, – а говорят – не пахнут деньги. Ещё как пахнут.

Шанава поморщился, увидев мои манёвры с носовым платком: – Борис Геннадьевич, ну зачем так? Мы же обо всём договорились….

– Да ладно, Тенгиз Варламович, не обращай внимания, – я положил деньги на стол и кинул в рот кусочек копчёного сыра, задумчиво пожевал его, – глупо конечно, но меня почему-то царапнуло в душе – Почему я в списке на последнем, двадцать седьмом месте? Я ведь нормальный офицер. Правда, училище не кончал. И вот эти звёздочки – майорские заслужил своим, нелёгким трудом. И здесь вроде бы работал на совесть, а всего только двадцать седьмое место. Это что получается – Я плохо работал? А если с другой стороны взглянуть – то сам факт, того что я в списке говорит, что всё-таки вам где-то насолил. Но всё равно – Обидно….

– Э…, Дорогой, – Шанава откровенно веселился, слушая мои мысли вслух, – если тебя это так волнует, то мы тебя передвинем вперёд. Хочешь – так на второе место. Да брось ты, Борис Геннадьевич…. Бери деньги – это ведь твоя – особая оценка. Ха-ро-шая оценка.

– Да, Тенгиз Варламович, ничего ты не понял. Не понял того, что я нормальный русский офицер и в жизни никого и никогда не предавал. И не продавался. Поэтому – запирай обратно в сейф деньги. И забор как стоял, так и будет стоять. Правильное, мы значит решение приняли.

– Борис Геннадьевич…, Борис Геннадьевич…, Погоди…, погоди… Если денег мало то я ведь сейчас добавлю, – Шанава засуетился и кинулся к сейфу.

– Тенгиз Варламович, остановись. Давай ещё по последней и я поехал, а то у меня ещё много дел.

Шанава, остановился сразу поняв, что у него ничего не получилось. Молча, с недовольным видом, убрал доллары обратно в сейф, сел в кресло и, сложив пальцы домиком, посмотрел долгим взглядом на меня, после чего веско и сочно изрёк: – Ну и дурак ты, Борис Геннадьевич….

Я беззаботно рассмеялся и сам стал разливать остатки коньяка по бокалам: – У Маяковского есть такие слова… По моему они так звучат – «Кроха сын спросил отца – что такое Хорошо, а что такое – Плохо?»… Вот и я в жизни знаю – что Плохо и что – Хорошо. И за это себя уважаю. Ну…, давай будем…, – Я выпил и поднялся из-за стола, напоследок кинув в рот пару кусочков козлятины. Зам мэра продолжал сидеть глубоко в кресле и молча наблюдал за мной.

– Я вот ещё что хочу сказать, Тенгиз Варламович, я доволен тем, что теперь моя кандидатура будет передвинута в списке на почётное место, надеюсь в первой десятке. Да ещё очень большая просьба, когда будете покушаться, солдат, которые будут рядом со мной, не трогайте. Я специально приказываю им оружие не брать, чтобы они не пострадали. Не