От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан

Возможно сегодня, когда многие живут меркантильными потребительскими интересами, этот поступок Павлова и его слова кому-то покажутся актом отчаяния фанатика-одиночки. Но это далеко не так. Через два месяца, 8 ноября 1941 года его подвиг повторил другой разведчик из группы Родионова – Сыби Димитров.

В тот день ранним утром плотные полицейские цепи окружили родной дом Димитровых и потребовали, чтобы он сдался. В их руках находился захваченный в плен брат, а внизу, в комнате, под дулами пистолетов застыла жена. Ему обещали сохранить жизнь и дом, если он сложит оружие и выдаст товарищей, но Сыби выбрал достойную смерть. В ответ полицейские услышали:

«Палачи, вы будете господами моего тела, но не моего духа, он вечно будет жить среди рабочего класса. Советская Россия победит. Вы – убийцы, предатели и приспешники германского фашизма. Сталин победит. Да здравствует Сталин! Да здравствует СССР! Он победит!»

Затем последовал звук выстрела. Еще один разведчик, еще один идеалист предпочел смерть позору плена.

Так же мужественно встретили свой последний час Родионов и семнадцать его товарищей. Расправа над ними была скорой и суровой.

26 июня 1942 года в здании артиллерийского училища софийский военно-полевой суд приговорил всех к расстрелу. Никто из них не просил о пощаде или снисхождении. 11 июля 1942 года агент Разведуправления Генштаба Красной армии в Софии, ссылаясь на начальника караула, приводившего в исполнение смертный приговор, сообщил:

«…Полковник заявлял, что на него произвело большое впечатление мужество, с каким осужденные шли на расстрел. Гордо подняв головы, они умирали с криками: «Да здравствует свободная Болгария! Да здравствует Советский Союз и победа над фашизмом!»

Так и не начавшись, первая операция Особой группы при наркоме НКВД СССР закончилась полным провалом. Это был горький и закономерный итог. Трагедия «Братушек» состояла в том, что им предстояло развернуть работу на неподготовленных базах и в условиях отсутствия устойчивой связи с Центром. В немалой степени к провалу привело и слабое владение реальной обстановкой на местах, а также те иллюзии, в плену которых пребывали как руководители Особой группы, так и лидеры Коминтерна. Они наивно полагали, что справедливая война советского народа против вероломного врага должна всколыхнуть трудящихся Болгарии и других стран на борьбу с ним и обеспечить безусловную поддержку населением действий разведчиков. К сожалению, этого не произошло.

26 июня 1942 года они – командиры и рядовые бойцы, объединенные одним, столь близким и понятным для русского и болгарского сердца словом «Братушки», – ушли в бессмертие. И не их вина, что они не смогли выполнить те задачи и оправдать те надежды, которые возлагались на них в Москве. На то время враг был невероятно силен и намного опытнее, а «меч Лубянки» – РДР оказался слишком короток и не закален, чтобы наносить смертельные удары в его логове.

К такому горькому выводу пришел Судоплатов, о чем ему говорили сухие факты. Минули все установленные сроки связи как на основных, так и на резервных частотах, но ни одна из радиостанций: Родионова, Винарова, Янкова и Боева так и не вышла в эфир. И если какое-то время Павел Анатольевич допускал мысль, что по той или иной причине могла выйти из строя одна радиостанция, ну вторая, но когда в эфир не вышла третья, то отпали все сомнения в провале «Братушек». Вместе с их провалом исчезла и надежда на то, что удастся поднять восстание в Болгарии и нанести удар по глубоким тылам Германии. В условиях, когда ситуация на фронтах для Красной армии становилась все более угрожающей, он с тяжелым сердцем отправился на доклад к наркому.

В кабинете Берия находился один, коротко поздоровался, кивнул на стул за приставным столом, задержал взгляд на Судоплатове и устало спросил:

– Что за похоронный вид, Павел Анатольевич?

– Радоваться нечему, товарищ нарком, – убитым тоном произнес Судоплатов.

– М-да, с таким, как у тебя, настроением много не навоюешь. А результат нам нужен сегодня и сейчас.

– С ним, если речь идет об операции с «Братушками», рассчитывать не приходится.

– Думаешь, полный провал?

– Да. За последнее время на связь как по основным, так и по резервным каналам ни одна из групп не вышла.

– То есть рассчитывать на «Братушек» и восстание в Болгарии нам не приходится, – заключил Берия и задался вопросами: – В чем причина? Где была совершена ошибка?

Судоплатов тяжело вздохнул и вынужден был признать:

– В главном.

– В чем конкретно?

– Мной были допущены серьезные ошибки в оценке оперативной обстановки в Болгарии и в настроениях трудящихся. «Братушки» не получили поддержки у населения.

– Из чего это следует?

– Еще в августе, сразу после высадки в Болгарии, Родионов сообщал, что контакт с местными отсутствует. Я должным образом не среагировал и фактически послал на смерть группы Янкова и Боева.

– Отсутствовал контакт с местным населением, – повторил Берия, блеснул стекляшками пенсне, встал из-за стола и прошелся по кабинету.

Судоплатов подхватился со стула, сопровождал его взглядом и готов был принять любое решение. Неудача с операцией, которой в наркомате придавалось особое значение и которая находилась на контроле у самого Сталина, грозила Судоплатову самыми непредсказуемыми последствиями. Он пытался прочесть ответ на лице наркома, оно оставалось непроницаемым. Берия остановился напротив, посмотрел ему в глаза и вслух каким-то своим мыслям сказал:

– Выходит, наших «Братушек» встретили не по-братски.

– Виноват, товарищ нарком, это моя ошибка, – признал Судоплатов.

– Павел Анатольевич, не ошибается только тот, кто не работает. В любой, а тем более в нашей, работе они неизбежны, – заметил Берия.

В его голосе не было ни ожесточенности, ни гнева. Судоплатов перевел дыхание. Грозовые тучи, сгустившиеся над головой, рассеялись. Берия задержал на нем взгляд и продолжил:

– В нынешней сложной обстановке важно сделать своевременные и правильные выводы из провала операции. А вывод напрашивается следующий: болгары нам не братушки.

– Я тоже пришел к такому заключению, товарищ нарком. Считаю, что дальнейшую заброску наших резидентур в Болгарию надо прекратить.

– Да. Такова сегодняшняя реальность. Поэтому основное внимание группы необходимо сосредоточить на проведении разведывательно-диверсионной деятельности в ближайших тылах гитлеровцев.

– Есть! – принял к исполнению Судоплатов.

– Сейчас именно в боевых порядках решается судьба войны. Поэтому резидентуры должны сосредоточиться на проведении диверсий на транспортных коммуникациях и получении разведывательной информации о том, где и какими силами немцы будут атаковать. Сегодня нет другой и более важной задачи, чем сбить темп их наступления.

– Есть! – принял к исполнению Судоплатов.

Берия прошел к карте, задержал на ней взгляд: коричневые стрелы – направления наступления вермахта – хищно нацелились на Ленинград, Смоленск, Одессу, и продолжил:

– Но придет время, когда наши РДР будут действовать в глубоком тылу противника. В этом не должно быть и тени сомнения! Они найдут поддержку у местного населения там, где она сегодня невозможна. Даже в Германии рано или поздно рабочий класс проснется и встанет на борьбу с фашизмом, – закончил на этом встречу Берия.

Нарком как в воду смотрел. Спустя два года, когда советские войска освобождали Белоруссию и Украину, первые РДР «Техники» и «Арнольд», сформированные из числа немцев-антифашистов, смогли не только закрепиться в самом нацистском логове – Берлине, а и опираясь на поддержку единомышленников, развернули активную разведывательно-диверсионную борьбу с нацистами. Они вели ее успешно и не потерпели провала до воссоединения с частями Красной армии. Все это было еще впереди, а пока над столицей – Москвой нависла угроза ее захвата фашистами.

Глава 2

За нами Москва и Арбат

К началу октября 1941 года группа армий «Центр» вермахта захватила города Орел, Брянск и Мценск и стремительно продвигалась вперед. В результате значительная часть соединений Западного, Резервного и Брянского фронтов оказалась в окружении. Сплошной линии обороны не существовало, резервами для быстрого закрытия бреши в обороне Ставка не располагала, возникла непосредственная угроза столице – Москве.

12 октября Государственный комитет обороны (ГКО) своим постановлением «Об охране Московской зоны» предписал НКВД СССР «навести жесткий порядок на тыловых участках фронта, прилегающих к территории Москвы с юга и запада, по линии Калинин – Ржевск – Можайск – Тула – Коломна – Кашира».

Начальником охраны Московской зоны был назначен заместитель наркома внутренних дел СССР, комиссар государственной безопасности 3-го ранга Иван Серов. С того дня при НКВД СССР начал функционировать штаб охраны Московской зоны,