Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

– На нее были сброшены атомные бомбы, – ответил я.

– Итак, атомные бомбы. Сотни тысяч убитых?… Так или не так?

– Так.

– Ты слышал или читал где-нибудь, что люди прокляли нашего летчика, который сбросил на Японию атомные бомбы?

– Нет.

– А ведь среди погибших были тысячи детей?

– Да.

– Летчик, который сбросил атомную бомбу, знал, что она убьет и детей? Как ты думаешь?

– Наверное, знал.

– Так почему же он не возмутился и не повернул самолет назад? Не знаешь? Тогда запомни: он не сделал этого потому, что был офицером, который, как и ты, дал присягу Америке. Он выполнил приказ. Это тебе ясно?

– Да.

– А если бы он не выполнил приказа, его бы расстреляли – это, так сказать, в скобках. Дальше. Будущая ядерная война будет еще страшней. Не тысячи погибших, не сотни тысяч, а миллионы! Уничтожение целых государств, а не городов. Так или не так? Отвечай.

– Так.

– Тогда что стоит твоя драма с каким-то идиотским колодцем? Америка научила сбрасывать бомбы тысячи летчиков. Но Хиросима выпала только одному. Каждый человек в свое время должен выполнить свой долг! Теперь о детях… Я христианин, но меня очень тревожат дети русских коммунистов, из которых вырастут такие же коммунисты, как их отцы. Я не хочу, чтобы мне досталось когда-нибудь отравлять детей любой национальности, но, если спасение будущего человечества от ужасов коммунизма будет зависеть от этого, я выполню такой приказ безоговорочно. И весь христианский мир поймет, почему я это сделал…

Не хочу говорить неправду – все, что говорил мистер Глен, показалось мне убедительным, логичным. А мое поведение на занятиях представилось попросту глупым. Все стало очень ясно и просто. А главное – раз я это теперь понимаю, мистеру Глену не за что на меня гневаться, а мне больше нечего бояться. За спиной у меня все еще стоял недавно пережитый страх.

7

И вот моя первая работа… «Твой главный экзамен», – сказал мистер Глен.

Уже два месяца мы с мистером Гленом живем в Западном Берлине в гостинице «Бавария». В Восточном Берлине коммунисты готовят очередной Всемирный фестиваль молодежи. Мы должны сделать все, чтобы сорвать этот праздник красных. Я и мистер Глен изучаем обстановку. Мы журналисты. Глен представляет американскую газету «Балтимор-сан», а я франкфуртскую газету социалистического союза молодежи. В Западном Берлине, возле Курфюрстердамм, в малоприметном доме на Гекторштрассе, на третьем этаже, у нас есть секретная квартира. Там постоянно живет только радист, который обеспечивает прямую радиосвязь с ведомством мистера Берча.

Мы тесно связаны с немецким антифестивальным центром, созданным в Западном Берлине, где работает наш сотрудник капитан Девис. Есть еще и международный центр, в который входят представители настроенных против фестиваля молодежных организаций разных стран. В руководство центра входит майор Честер – один из заместителей мистера Берча, превратившийся на это время в представителя студенческой молодежи Америки. Этот центр, в противовес красному, готовит свой фестиваль молодежи, на берегу Рейна, у горы Лорелей. Кроме того, в Западном Берлине создано несколько оперативных групп под самыми различными названиями, вроде «Молодые христиане против коммунизма» или «Демократия против диктатуры». В эти группы наняты за деньги безработные парни. Публика, надо сказать, довольно сомнительная. Мистеру Глену уже не раз приходилось иметь из-за них дело с берлинской полицией.

С утра мы работали в Западном Берлине – делали сводки по газетам, – а затем становились корреспондентами и ехали в Восточный Берлин, где были уже аккредитованы при прессцентре подготовительного комитета красного фестиваля. В Прессхаузе мы заводили знакомства среди журналистов, которые уже начали съезжаться. Тех, которые были настроены против фестиваля, мы снабжали материалами международного антифестивального центра.

До открытия фестиваля оставалась неделя. В Прессхаузе проводили очередную пресс-конференцию. Вел ее француз – коренастый парень с ироничным лицом и грубыми руками рабочего. Он сообщил о делегациях, которые уже приехали в Берлин, и продиктовал программу открытия фестиваля.

Корреспонденты начали задавать вопросы.

– Что вы можете сообщить об антифестивальной деятельности в Западном Берлине? – спросил вихрастый паренек по-русски и сказал, что он корреспондент московского радио.

Русский оттуда! Из России! Я смотрел на него во все глаза и очень волновался, ведь моя главная задача – заводить знакомство с русскими оттуда.

– Нам все известно об этой деятельности, – ответил француз, назвал несколько антифестивальных групп и рассказал, чем каждая из них занимается.

Я видел, как на мгновение окаменело лицо мистера Глена.

– Самое печальное в том, – продолжал француз, – что во всех этих провокациях против дела мира и дружбы молодежи чувствуется щедрая рука уважаемого государства, и это, между прочим, не делает ему чести.

– Назовите государство! – крикнул кто-то из зала.

Француз улыбнулся:

– Это, конечно, секрет полишинеля. Речь идет о Соединенных Штатах Америки.

И вдруг встал мистер Глен.

– Я корреспондент американской газеты «Балтимор-сан», – сказал он. – Да, мы не признаем ваш фестиваль. Но я хотел бы услышать факты, подтверждающие ваши обвинения по адресу Америки.

– Даже если я вам сообщу эти факты, – сказал француз, внимательно глядя на мистера Глена, – вряд ли вы их признаете за достоверные и тем более вряд ли опубликуете. Но если вы действительно хотите получить сведения, зайдите в квартиру номер семнадцать дома девяносто восемь, угол Курфюрстердамм и Гекторштрассе – там вам могут сообщить целую кучу фактов.

– Спасибо. Я сегодня же воспользуюсь этим адресом, – совершенно спокойно сказал мистер Глен и сел.

Я ничего не понимал – ведь француз сообщил точный адрес нашей секретной квартиры. Но мистер Глен был абсолютно спокоен.