Русско-шведская война. 1610–1617 - Сергей Николаевич Бирюк

Следует упомянуть, что в конце июня, перед отплытием в Россию, Густав Адольф торжественно прощался в присутствии Совета со своей матерью и принцем Юханом. В длинной речи, произнесенной по этому случаю, он уделил много места мирным инициативам, с помощью которых намеревался реализовать свои обещания, данные в Эребру, а именно: привлечению посредничества Англии, переписке Делагарди с Трубецким, которая заменила запланированный обмен письмами с царем, а также мирным предложениям, сделанным Делагарди, Хенриком Горном и Эвертом Горном в октябре 1614 г.[452]

На Государственном совете Густав Адольф заявил: «Никто по истине не может сказать или утвердить, что я позволил пропустить какой-либо случай, который мог бы быть использован для мира и успокоения… если навязанная за грехи война еще продолжается, то это не моя, а вина всех нас грешников…» Слова короля понятны, если вспомнить, что риксдаг в Эребро еще в январе 1614 г. настаивал на установлении мирных отношений с Русским государством. Король продолжал: «Я хочу с божией помощью еще впредь, как до сих пор, не жалеть никаких сил, чтобы поискать счастья и чести, чтоб через меня отечество могло быть выведено из бурного и свирепствующего океана войны в желательную гавань и порт мира»[453].

Король поручил присутствующим членам Совета направить в Москву письма с призывом к согласию и примирению. Он также указал, что если исход переговоров окажется неопределенным, то единственным возможным способом достижения цели будут военные действия. Важнейшей задачей он считал объединение прибывших с ним новых войск с войсками, уже некоторое время находившимися в России. На успех мирных переговоров он не очень надеялся[454].

Так как начало мирных переговоров при посредничестве Англии было назначено на 10 августа в Боровичах, то Густав Адольф был непреклонен в намерении осадить Псков, чтобы таким образом принудить царя к миру[455].

На большей части оккупированной шведами территории было спокойно, и только на Ладожском озере велись активные действия. Однако у русских было слишком мало войск, чтобы добиться значимого успеха. Кроме того, по просьбе Горна Густав Адольф усилил флотилию на Ладоге. Под командованием Ханса Йонссона к Ладоге направилась конвой с продовольствием, отплывший из Стокгольма в начале июня. Вместе с эскадрой гребных галер Ханса Андерссона корабли Ханса Йонссона должны были патрулировать озеро и охранять вход в Ладогу, чтобы русские не захватили ее. Командование операцией было возложено на Мюнка. Экипаж галер состоял из солдат его собственного эскадрона и пяти рот из Карелии и Саволакса.

В начале года более двадцати малых и больших судов, составлявших шведский военный флот, начали готовиться к ожидавшим их рейсам из Швеции в Россию. Корабли должны были перевозить припасы, продовольствие и солдат. В некоторых указах о военно-морском снабжении указывалось, что, по расчетам короля, перевозки можно будет начать не раньше начала мая. Однако оснащение флота и приобретение торговых судов для этой миссии заняло больше времени, чем предполагал король. Часть моряков просто сбежала, и в январе – феврале были предприняты попытки их поимки[456].

Для того чтобы концентрация войск в портах погрузки была более упорядоченной, чем это было раньше, Густав Адольф 3 февраля 1615 г. издал специальный указ о «бесплатных гостеприимстве и повозках». На практике это был возврат к прежней практике, но на этот раз в рамках совершенно новых правил. Самое главное в них было то, что королевские подданные обязаны были слепо повиноваться. Согласно новому указу, на командиров вышеуказанных транспортов и на местные административные органы возлагалась обязанность обеспечить маршрут движения войск через соответствующие районы, обеспечить их жильем и питанием на местах остановок, организовать водопои войск. Походы должны были совершаться «отрядами», а не, как раньше, «без порядка и строя». Также устанавливалась фиксированная длина марша: до тридцати километров в день летом и до двадцати километров в день зимой. Командиры, ротмистры или капитаны экипажей, ответственные за отдельные транспорты, должны были на каждой ночной остановке подтверждать получение партии продовольствия сельским старостам или их заместителям и подтверждать, что поставки были осуществлены. Приведенные выше положения относились только к сухопутным маршам. Что касается морских перевозок, то местные власти отвечали за обеспечение достаточного количества судов.

Сосредоточение войск в Стокгольме должно было закончиться 24 мая, но для пехоты Норрланда был установлен срок до 15 мая. Вероятно, это было сделано для того, чтобы избежать опоздания из-за возможных проблем с доставкой. То же самое касалось и пехоты из провинции Остерботтен, которая должна была явиться в Бьорнеборг и Рамо к 15 мая. Ганс фон Рехенбергер, полковник финского полка, должен был выдать предписания для рот из Сатакунты, собственно Финляндии и Нюланда. Распоряжения о сосредоточении и транспортировке остальных войск из Финляндии были отданы только 14 мая, когда в Финляндию был отправлен Делагарди. Когда в конце мая шведские войска собрались в Стокгольме, выяснилось, что «не все вопросы» по перевозке были решены. Поэтому его отправка была отложена до середины июня. Во время ожидания 400 пехотинцев были расквартированы в семи округах Уппланда, 150 пехотинцев – на острове Вермдон, а 35 всадников были направлены в города вокруг Меларена. На этот раз в провинции Содерманланд не было организовано никаких квартир, поскольку она входила в состав наследственного владения принца Карла Филиппа[457].

2 июня король распорядился, чтобы все исправные суда из «внутренних» городов были доставлены в Стокгольм для увеличения транспортного флота. 10 июня он отдал приказ всей пехоте, расквартированной в провинциях, собраться в столице. 28 июня корабли, наконец, вышли в море. На их борту были следующие войска: Лейб-гвардия, королевский личный полк всеобщей воинской повинности, рота драбантов и 3 роты королевского полка всеобщей воинской повинности, рота Йохана Хенрикссона Рейтера (скорее всего, из полка Крууса) и три из четырех дополнительных рот полка Коброна. Всего эти силы насчитывали около 200 всадников и 3000 пехотинцев. 3 июля флот с королем на борту покинул внешние шхеры у Стокгольма. 8 июля, после небольшой остановки в Ревеле, корабли прибыли в Нарву. Финский полк Рехенбергера уже был там[458].

Густав Адольф отправил Якоба Делагарди в Финляндию только 14 мая. Ему было поручено собрать в Нарве местные финские войска, не входящие в состав полка Рехенбергера, а также некоторые войска, уже находившиеся в России. Финская пехота должна была собраться в Хельсинки и Борго, где вместе с кавалерией должна была получить жалованье и