Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

континенте. Малые Вест-Индские острова настолько малы по отдельности, что ими может владеть надежно только та держава, которая господствует на море. Они имели двоякое значение в войне – как военные позиции такой державы и как коммерческие пункты, что усиливают средства метрополии и уменьшают средства неприятеля. Военные действия против них можно сравнить с войной против вражеской торговли, а сами острова – с кораблями, нагруженными товарами. Поэтому рассматриваемые острова переходили от одной воюющей стороны к другой, меняли хозяев и обыкновенно возвращались к прежним владельцам, когда наступал мир; впрочем, в конце концов большая их часть досталась англичанам. Сам тот факт, что каждая из великих держав имела интерес к этому средоточию торговли, объясняет отправку в Вест-Индию больших флотов и малых эскадр, чему способствовало также и неблагоприятное время года для военных операций на континенте; близ этих островов и состоялось немало тех морских сражений, которые иллюстрируют длинный ряд изучаемых нами войн.

Борьбе между Англией и Францией суждено было разгореться также в другой отдаленной стране, где, как и в Северной Америке, она получила окончательное разрешение. В Индии соперничавшие нации представительствовали через свои Ост-Индские компании, которые непосредственно выполняли административные и торговые функции. Конечно, эти компании опирались на метрополии, но непосредственные отношения с туземными правителями вели чиновники, которых назначали сами компании. В то время главными поселениями англичан были: на западном берегу полуострова – Бомбей, на восточном – Калькутта на Ганге, отдаленная от моря, и Мадрас; чуть к югу от Мадраса лежал другой город, обыкновенно именуемый среди англичан фортом Сент-Дэвид, но иногда звавшийся Куддалором и основанный позднее. Три управления – Бомбейское, Калькуттское и Мадрасское – являлись независимыми друг от друга и несли ответственность только перед правлением директоров компании в Англии.

Индостан и Цейлон

Франция утвердилась в Чандер-Нагоре на Ганге, выше Калькутты; в Пондишери на восточном берегу, в восьмидесяти милях южнее Мадраса, и еще на западном берегу, к югу от Бомбея, имелась третья станция, менее важная, под названием Маэ. Однако Франция получила немалое преимущество, обладая промежуточной, уже упоминавшейся выше станцией в Индийском океане, а именно соседними островами Иль-де-Франс и Бурбон. Также ей повезло располагать двумя отменными администраторами, которые руководили ее операциями на Индостане и на островах, – Дюпле и Лабурдонне; равных им по способностям и по силе характера среди английских чиновников в Индии не находилось. Увы, в деятельности этих двух лиц, согласная товарищеская работа которых могла бы истребить английский след в Индии, сполна проявилось то странное столкновение идей, то колебание между сушей и морем как опорами силы, которые предначертаны, кажется, в географическом положении самой Франции. Помыслы Дюпле, при всем его внимании к коммерции, были сосредоточены прежде всего на построении великой империи, в которой Франция царила бы над множеством вассальных туземных раджей. Ради этой цели он трудился усердно и неутомимо, пусть даже предаваясь порой несколько отвлеченным и фантастическим играм воображения; при встрече с Лабурдонне, человеком более простым и здравомыслящим, который хотел для Франции морского превосходства и господства в Индии, основанного на свободном и обеспеченном сообщении с метрополией, а не на зыбких песках интриг и союзов Востока, между этими двумя людьми сразу возникло несогласие. «Сравнительная слабость морских сил, – говорит французский историк, считающий, что Дюпле преследовал более высокие цели, – была главной причиной, остановившей его успех»[130]. Но морское превосходство было именно той целью, к которой стремился Лабурдонне, сам моряк и правитель острова. Может быть, при слабости Канады в сравнении с английскими колониями морская сила не могла изменить фактический исход борьбы, но вот в условиях соперничества наций в Индии все зависело от обладания морем.

Таковы были относительные позиции трех стран на главных заграничных театрах войны. Мы не упомянули о колониях на западном берегу Африки, потому что они были всего-навсего торговыми станциями, лишенными военного значения. Мысом Доброй Надежды владела Голландия, которая не принимала деятельного участия в первом периоде войн, но хранила благоприятный для Англии нейтралитет, как бы вытекавший из союза с последней в предшествовавших войнах того столетия. Необходимо кратко упомянуть и о состоянии военных флотов, которые должны были иметь значение, прежде не осознававшееся. Ни точной численности, ни точного описания состояния кораблей дать нельзя, но относительная сила флотов может быть определена с удовлетворительной точностью. Современный английский морской историк Кэмпбелл говорит, что в 1727 году английский флот имел восемьдесят четыре линейных корабля – 60-пушечные и выше, сорок 50-пушечных кораблей, пятьдесят четыре фрегата и суда меньших размеров. В 1734 году это число сократилось до семидесяти линейных кораблей и девятнадцати 50-пушечных. В 1744 году, после четырех лет войны с одной Испанией, численность флота равнялась девяноста линейным кораблям и восьмидесяти четырем фрегатам. Тот же историк насчитывает во французском флоте около этого времени сорок пять линейных кораблей и шестьдесят семь фрегатов. Еще он говорит, что в 1747 году, в конце первой войны, королевский флот Испании уменьшился до двадцати двух линейных кораблей, Франции – до тридцати одного корабля, тогда как флот Англии увеличился до ста двадцати шести линейных кораблей. Французские писатели, к которым обращался автор, менее точны в своих числах, но согласны в том мнении, что флот Франции уменьшился до печально малого числа кораблей, а последние были в дурном состоянии, тогда как адмиралтейства не имели необходимых материалов. Такое пренебрежение к флоту во Франции сохранялось в целом до 1760 года, когда осознание важности восстановления флота пробудилось в нации – уже слишком поздно для того, чтобы предупредить самые серьезные потери. В Англии, как и во Франции, дисциплина и управление пошатнулись вследствие долгого мира, слабость вооружения посланных на место действия кораблей была примечательна и как бы предвещала скандалы, ознаменовавшие начало Крымской войны; во Франции сама потеря французских кораблей привела по необходимости их замены к спуску на воду судов, более современных по вооружению и потому превосходивших старые английские корабли того же класса. Нужно, однако, остерегаться слишком доверчивого отношения к жалобам отдельных писателей; французские авторы утверждают, что английские корабли быстроходнее, тогда как в ту же самую эпоху англичане жалуются, что их корабли движутся медленнее французских. Можно принять, что в целом французские корабли, построенные между 1740 и 1800 годами, превосходили в размерах и строились по лучшим чертежам, чем корабли английские соответствующих классов. Зато английский флот имел несомненное преимущество по численности и по качествам матросов и офицеров. В Англии флот всегда был в море, в худших или лучших условиях, а потому офицеры не могли