Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

В данном случае экипаж Севы эта чаша миновала. Жили и работали они дружно, словно одна семья. Да и во многом так оно и было – двое из них были холостяками, а третий так давно вел военно-кочевой образ жизни, что, видимо, уже отвык от домашнего уюта и тепла. А потому команда всем троим во многом заменила семью.

Внешним пилотом расчета выступал сам Алексей. Вторым, дублирующим пилотом и оператором полезной нагрузки стал недавно закончивший свой контракт в ВДВ молодой крепкий парень с позывным Девяносто Восьмой. Как его звали на самом деле и почему он взял себе такой позывной, знали только избранные. Хотя несложно было догадаться, что позывной каким-то образом мог быть связан с номером десантной дивизии, где некогда тот служил. Но, как говорит молодежь, это не точно.

Будучи оператором МБК[7] «Орлан» российской военной группировки в САР, он был запримечен и по окончании контракта с Минобороны приглашен на работу в фирму Севы. Хорошая зарплата и свобода от армейской уставщины стали решающими факторами для продолжения служебной деятельности именно здесь. Слоган «Быть воином – жить вечно» стал его девизом по жизни. И никакой другой судьбы он себе уже не представлял. Вероятно, поэтому он набил себе его на руке.

Третий член экипажа, занимавший пост техника, казалось бы, ни по каким параметрам не должен был вписаться в эту компанию. Отставной офицер, всю жизнь посвятивший службе в армии, закончивший ее в одном из подразделений ССО[8], он был существенно старше остальных членов экипажа. Однако эта, казалось бы, непреодолимая преграда прекрасно нивелировалась его высокой коммуникабельностью и огромным жизненным опытом нахождения в замкнутых, разношерстных мужских коллективах. А его знания и умения, полученные в бесчисленных боевых командировках и вооруженных конфликтах, помноженные на прекрасное базовое военное образование, резко повышали общий профессиональный уровень подразделения. Ненавязчиво, интересно и совсем не занудно, на уровне житейских историй, он доносил до парней то, чему других учат долгие годы в военных училищах. Его вовремя данные советы неоднократно выручали их в трудную минуту и даже спасали жизнь.

Неудивительно, что внутри коллектива его с глубоким уважением называли по имени и отчеству – Александр Иванович. Хотя для всех остальных он был Таксистом. Как и почему привязался к нему такой позывной, знал уже, наверное, только он сам и те, оставшиеся в далеком прошлом, его боевые товарищи, с которыми он когда-то начинал службу в спецназе.

С самого начала СВО, работая своим экипажем на разных направлениях фронта, ребята на собственной шкуре ощутили динамично меняющуюся обстановку и принципы ведения боевых действий в этом вооруженном конфликте. И если в первые месяцы войны они, можно сказать, господствовали в воздухе, практически не имея конкурентов и особого сопротивления со стороны противника, то уже через два года воздушное пространство над ЛБС[9] заполнилось тысячами разнообразных «птичек» настолько, что порой, словно на оживленном московском перекрестке, нужно было еще постараться не столкнуться с кем-нибудь из них.

Однако, имея эксклюзивные и непревзойденные никем отдельные параметры своего оборудования, экипаж Севы оставался незаменимым для выполнения специфических заданий, требовавших не только безупречной работы техники, но и нестандартного, креативного подхода и гибкости мышления самих пилотов-операторов. Доставляя значительное неудобство врагу, экипаж выполнял немыслимые, дерзкие и, казалось бы, нереальные боевые задания. Неудивительно, что спустя какое-то время лучшие профессионалы противника во главе с офицерами НАТО объявили на него охоту, перемещаясь и следуя за ними по пятам по всей линии фронта. Но Бог и удача всегда оказывались на стороне Севиного расчета.

Крайнее задание не стало исключением из этого правила. Определив вводные и обозначив планируемые результаты задачи, Стрелок, спокойно посмотрев на озабоченные, обремененные глубокими раздумьями лица экипажа, в шутку сказал:

– А чего вы хотели? Мы всегда там, где трудно! – и, усмехнувшись, вполголоса добавил: – Где мы, там всегда трудно.

Суть планируемой операции сводилась к тому, чтобы осколочным боеприпасом уничтожить объект, который, по полученной Стрелком оперативной информации, должен был ненадолго появиться в приграничном регионе, на стороне противника.

Конечно, если бы было достоверно, с точностью до нескольких минут и метров известно время и место появления объекта, не было бы ничего проще, чем «откалибровать» его каким-либо «Калибром»[10] или иной ракетой. Но такой информации в распоряжении Стрелка не было.

А потому в данном случае, помимо меткого сброса, необходим был поиск, ну и, конечно, фотовидеофиксация пораженного объекта. А это было под силу лишь экипажу Алексея. Вся сложность предстоящей операции усугублялась тем, что точка предполагаемой работы находилась на критическом удалении от ЛБС.

Казалось бы, теоретически, тактико-технических характеристик ББАКа[11] было достаточно для выполнения поставленной задачи. Однако каждый из присутствующих прекрасно понимал, что все эти параметры актуальны для исключительно идеальных условий, которых в реальной боевой обстановке практически не существует. Да и вообще, на войне ничего заранее предсказать невозможно. Но объяснить все это военным, живущим по принципу, провозглашенному некогда самим Уинстоном Черчиллем: «Вижу цель, не вижу преград», было практически невозможно. Более того, взращенные на советской еще военной технике, имеющей многократный запас прочности, они были уверены в том, что на морально-волевых качествах всегда можно сделать столько, сколько написано в инструкции и еще чуть-чуть больше. Любые аргументы в подобных ситуациях полностью отрицались и не принимались вовсе.

Финальной точкой любого подобного спора становилась фраза: «Вообще-то это приказ! А приказы должны быть выполнены любой ценой. Или у вас на этот счет есть свое, иное мнение?»

Такая постановка вопроса, словно удар под дых, в переводе на гражданский язык означала только одно: «Ничего, ребята, не знаю, но теперь это уже ваши проблемы. По выполнении доложить! Жду!»

Однако Стрелок редко прибегал к данному приему, стараясь не просто раздавать указания, но и активно участвовать в их планировании, вникая во все тонкости вопроса.

Разложив полетные карты и сто раз разметив маршрут, единогласно пришли к коллективному мнению, что единственным вариантом решения поставленной задачи было максимальное выдвижение расчета к ЛБС и старт ББАКа практически с территории противника, с последующей его посадкой в третьей точке, где кто-то из экипажа должен был принять аппарат.

Самой подходящей точкой старта оказалась окраина небольшого городка, правильнее сказать, – поселка городского типа, еще полностью не взятого, но уже частично находящегося под контролем наших войск.

В составе расчета, выдвигающегося на позицию запуска, было решено отправить Севу и Девяносто Восьмого. На точку их должны были сопроводить и вывести бойцы одного из подразделений спецназа ГРУ. Они,