Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

– Во, Володя, – обрадовано произнёс я, – это теперь и будет рабочей картой начальника артиллерии. А то с планшетом иной раз неудобно.

Не спеша собрал остатки карты кучу, приняв решение: – Это завтра сдам в секретку на уничтожение, и склею себе новую карту.

После вспышки сильных эмоций, на меня навалилась усталость и я быстро заснул на кровати, даже не раздевшись. Утром проснулся отдохнувшим и посвежевшим, совершенно забыв про происшедшее вечером. Взял планшет и направился на ЦБУ, где и вспомнил про разорванную карту. Бросил планшет на стол, вернулся за остатками карты в салон, но нигде их не мог найти. Чертыхнувшись, направился в секретку: прапорщика секретчика на месте не оказалось, а был лишь солдат, который всё бубнил и бубнил, что ночью какой-то офицер с дивизионов уже получал карту на начальника артиллерии.

– Солдат, ты идиот. Причём тут офицер с дивизиона? – У меня закончилось терпение, слушать этот бред, – давай мне чистые листы, а карту я себе сам буду клеить.

Мне даже пришлось слегка встряхнуть солдата и пнуть его под задницу, чтобы ускорить процесс получения чистых листов карты, после чего, удовлетворённый результатом, пришёл обратно на ЦБУ. Достал из запасов майора Порпленко пузырёк с клеем и, вернувшись к своему столу, открыл планшет. И застыл в изумление: в планшете лежала новенькая карта с нанесёнными на неё всеми условными обозначениями, кодировкой, передним краем нашего полка, разведанными позициями боевиков и даже с теми данными, которые я хотел сам вчера нанести на карту. Я закрыл глаза и опять их открыл. Надпись на карте гласила – «Рабочая карта начальника артиллерии».

Из-за спины послышался голос оперативного дежурного, который увидел моё изумление: – Товарищ подполковник, это сегодня ночью Гутник получил чистые листы, склеил карту, подписал её и нанёс всю обстановку с новыми данными.

– Вот такая история приключилась. Я, Иван, был просто поражён.

* * *

Вчера еле дождался смены, так сильно хотелось спать, даже не пошёл на ужин, пришёл в салон и завалился на кровать, приказав разбудить меня в четыре часа утра. Но разбудил в половине первого ночи меня Мишка Пузыренко: – Боря, командир зовёт тебя к себе.

– Что случилось? – Я сел на кровати и сладко потянулся, а потом начал быстро одеваться слушая друга. Пузыренко, увидев на столе палку сырокопчённой колбасы, отломил от неё здоровенный кусок и, усиленно двигая челюстями, стал рассказывать, как полковник Никитин решил проверить охрану командного пункта.

– Боря, ну и влетело мне. Как назло нигде часовых нет, все дрыхнут. Так, кое-где стоят солдаты и то толку нету: пароля не знают, действуют неуверенно. Короче бардак. Командир сейчас сидит у себя злой и требует тебя.

– А я то зачем ему нужен?

– У тебя тоже не было часового.

Я коротко матернулся, натянул бушлат, взял карту и вылез на улицу: часовой маячил около прицепа. Осветил его фонариком – разведчик Попов.

– Попов, где был когда командир проверял?

– Товарищ подполковник, я как раз подкидывал дрова в печку в прицепе. Тогда он и пришёл, – виновато проговорил солдат. Я сплюнул от злости, но ругать Попова не стал. Такой порядок, существовал уже давно, что часовые подкидывали дрова в печки прицепа взвода и в моём салоне, чтобы не держать на ночь отдельно истопников. Прекрасно понимая, что это грубейшее нарушение, но порядка не меняли.

– Борис Геннадьевич, – недовольным возгласом встретил меня командир полка, – ну, у тебя ведь всегда была налажена служба. А тут прихожу и часового нет. Я могу понять, что у нас на ПХД бардак: у прапорщика в подчинение две бабы и три повара. Им и не до охраны, им кормить надо нас, но у тебя то, что за балдёж?

Командир ещё долго возмущался отвратительной охраной командного пункта полка, а когда иссяк, достал из шкафчика бутылку водки и тарелку с колбасой. Я раскрыл карту мы выбрали цель около Алхан-Калы и жахнули туда 2мя залпами вторым дивизионом. Ушёл я от командира в три часа ночи, а проснулся в 6:30. Чистяков не стал меня будить: хочет мне что-то доказать. Ну, это его проблемы.

* * *

Начал работать первым дивизионом капитан Тругуб, он ушёл со спецназом за передок. Истратил на пристрелку 14 снарядов. После пристрелки навели весь дивизион, определив цель как взводный опорный пункт.

Эти и следующие сутки придётся на ЦБУ дежурить нам с Чистяковым по очереди вдвоём. Кравченко ещё не приехал с отпуска по семейным обстоятельствам, а Гутник сопровождает корректировщиком колонну в Моздок.

…– Гутник, быстро собирайся, готовь радиостанцию, через час едешь корректировщиком с колонной в Моздок. Да и реши все вопросы взаимодействия со старшим колонны. – Я сел на свою кровать и потянулся к чайнику, чтобы налить себе кофе.

Гутник без энтузиазма выслушал мой приказ и промолчал, не двинувшись с места.

– Товарищ капитан, я не понял? Ты чего сидишь? Вперёд. – Я отхлебнул кофе и с недоумением уставился на офицера, который продолжал упорно сидеть на табуретке. – Гутник, ты меня слышишь?

– Слышу, товарищ подполковник, – Володя поднял на меня полные тоски глаза, – Может быть, пошлёте вместо меня Чистякова? А?

– Ты чего? Чистяков мне здесь нужен. Он всё-таки старший помощник. А что за проблемы, я не понимаю?

– Да, напьюсь я там, товарищ подполковник. Наебенюсь, не смогу удержаться. – Гутник вскочив с табуретки, подскочил к моей кровати и горячо заговорил, – Товарищ подполковник, прикажите мне не пить. Прикажите и тогда смогу удержаться.

– Ты чего, Володя? Ты чего за ерунду несёшь? Какой приказ? Возьми, да не пей….

– Да, не смогу я так удержаться, а вот если прикажете – то удержусь.

Я был обескуражен той беспомощностью и безнадёгой, которая прозвучала в его голосе. Ну, не законченный же он алкоголик, надо попробовать убедить его.

– Володя, а ты не пей – просто не пей и всё. Бери пример с меня: я выпью свою норму, которую определил и всё – ведь не пью. Зачем тебе приказы? Посмотри на меня и не пей….

– Не могу, – тихим и тоскливым голосом произнёс Гутник, у него уже прошёл весь запал и он опять понурился, – я как увижу водку, так всё забываю. Каким-то уровнем мозга понимаю, что нельзя, но остановиться уже не могу: пока не вырублюсь – не остановлюсь. Вот такие мои дела.

Да, дела – это серьёзно. Придётся, как это не дурацки выглядит – приказывать. Я тяжело вздохнул и, добавив максимально металла в голос, рявкнул командирским голосом: – Товарищ капитан, Встать! Смирно! Слушай приказ! – Гутник вскочил и вытянулся в струнку.

– Запрещаю вам