Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

соблюдались сравнительно недолго. Если В. А. Косоговский отвечал им в полной мере, то предполагавшийся в 1899 г. ему в сменщики подполковник ГШ Николай Николаевич Усов имел лишь высшее военное образование. Строевую службу он проходил только во время цензового командования эскадроном в 1894 г. после окончания Академии ГШ. Остальное же время занимал должность старшего адъютанта в штабах различных частей и округов, а затем был младшим делопроизводителем канцелярии ВУК Главного штаба[1299]. Знал ли он персидский язык – неизвестно, но, скорее всего, нет. Правда, готовить к жизни в Персии его начали почти за год до планировавшейся отправки. Подполковнику было предписано «детально ознакомиться с Персией» и с особенностями военной агентуры[1300]. Но это же является свидетельством того, что Заведующим вновь хотели назначить человека, фактически не знакомого с особенностями Ирана и ведения дела вообще. Сменивший формально 30 сентября 1902 г. В. А. Косоговского полковник ГШ Фёдор Григорьевич Чернозубов, хотя и окончил Пажеский корпус, Николаевскую академию ГШ, происходил из донских казаков, числился по Терскому казачьему войску. Правда, он имел больший опыт штабной работы, нежели Н. Н. Усов – с 1900 г. занимал должность начальника штаба 1-й Кавказской казачьей дивизии[1301]. О его знании персидского ничего неизвестно, хотя иностранными языками он владел[1302]. Судя по воспоминаниям К.Н. Смирнова, Ф. Г. Чернозубов был хорошим военным агентом[1303]. Его публикации свидетельствуют, что с агентурной работой он действительно справлялся. Однако нужно учитывать, что вышеприведенная характеристика была дана К. Н. Смирновым в противовес негативной оценке работы В. А. Косоговского как военного агента. А это не соответствовало действительности: на своем посту В. А. Косоговский как негласный военный агент проявил себя лучше всех предыдущих Заведующих. Следует также помнить, что именно Ф. Г Чернозубова В. А. Косоговский обвинил в 1906 г. в том, что «дело, так блестяще поставленное Косоговским, разрушилось после его отъезда из Персии в 1903 году»[1304]. В. К. Чернозубов испортил отношения с Миссией и был обвинен в неправильном образе действий как командир бригады[1305]. Таким образом, при назначении Заведующих после В. А. Косоговского главную роль по-прежнему играли высшее военное образование, служба в кавалерии и благоволение высшего начальства. Что до обер-офицеров, то право их выбора в апреле 1897 г. по личному ходатайству В. А. Косоговского перед военным министром и начальником Главного штаба было возвращено полковнику. Главную роль сыграла его активность и решительность как в общении с высшими чинами в России, так и в перестройке и укреплении ПКБ. При этом прежнее решение вновь было изменено. «Военный министр… возвратил ему (В. А. Косоговскому – О. Г.) право личного выбора офицеров-инструкторов для Персидской казачьей бригады из числа исключительно строевых офицеров конных казачьих полков и казачьих батарей, не стесняясь никакими категориями по образованию»[1306]. Нужно заметить, что правом этим Заведующий всё время своего пребывания на должности пользовался исключительно удачно для дела.

Наконец, в-третьих, с этого момента военные министры постоянно «держали руку на пульсе» бригадных дел. И если о П. С. Ванновском это можно сказать в меньшей мере, то сменивший его А. Н. Куропаткин положением ПКБ интересовался лично и всячески содействовал возглавлявшему ее В. А. Косоговскому во всех его начинаниях.

Расследование и завершение «дела Бельгарда» совпало со сменой императора на российском престоле. 20 октября 1894 г. скончался Александр III. Ему наследовал старший сын Николай II (короновался 14 мая 1896 г.). Известно, что отец не готовил основательно цесаревича к управлению великой державой[1307]. Он был посвящен далеко не во все вопросы внешней политики, чаще всего знания Николая Александровича ограничивались поверхностными сведениями. Не удивительно, что такой мелкий с точки зрения внешнеполитических проблем России вопрос, как кризис в ПКБ, оставался вне поля зрения нового императора вплоть до весны 1895 г. «Так как об обвинениях ротмистра Бельгарда доложено было в бозе почившему императору, – писал начальник Главного штаба 20 апреля 1895 г. С. А. Шереметеву, – то военный министр имеет в виду доложить государю императору это дело в его нынешнем виде»[1308].

Доклад состоялся. Решение, принятое начальником Главного штаба и одобренное военным министром было оставлено в силе. В. А. Косоговский был оставлен на своем посту, а его наказание ограничилось внушением. На основании запроса Н. Н. Обручева решением П. С. Ванновского в июле 1895 г. ротмистру была вынесена благодарность от начальника Главного штаба «за описания пройденных маршрутов»[1309]. Он был награжден шахом орденом Льва и Солнца 2-й степени. В. К. Бельгард дослужился до звания генерал-лейтенанта и погиб в 1914 г.[1310]

Глава 6

Деятельность В. А. Косоговского и изменение статуса ПКБ

6.1. Новый виток кризиса и изменение статуса русской военной миссии

Николай II, сменивший своего отца в 1894 г. на российском престоле, в рассматриваемое время стремился подражать своим предшественникам и проводить самостоятельный внешнеполитический курс. Однако для Персии последний оставался неизменным. В череде внешнеполитических действий 1895 г. по укреплению российских позиций в Иране важную роль сыграл и вопрос о русских инструкторах. ПКБ оказалась «в русле» наступательной политики царизма, имевшей целью крепко «привязать» Персию к России. Главенствующей постепенно стала идея превращения бригады из элемента русского влияния в его орудие, из сравнительно боеспособной части под руководством шаха – в полноценную воинскую единицу в российских руках и в российских же интересах. Мысль эту продвигал еще А. И. Домонтович. Но в конце 1870-1880-х гг. русские правящие круги не были заинтересованы в создании эффективной военной силы в Иране[1311].

Заинтересованность эта не появилась и в начале 1890-х, достаточно вспомнить упоминавшуюся помету Н.Н. Обручева на донесении об успехах В. К. Бельгарда. Но, не стремясь укреплять шахскую армию, в России постепенно пришли к мнению о необходимости укрепить ПКБ. Причем сделать это не для персидского правителя, а для империи Романовых. Грядущая смена шаха в случае смерти Насреддин-шаха волновала Петербург уже в 1880-х гг.[1312] В условиях, когда на престол подспудно претендовали, помимо валиата, еще два его брата, не чуждые английскому влиянию, в России хотели быть уверены в том, что именно Мозаффарэддин возглавит страну[1313]. Резиденция наследника находилась в Тебризе. Поэтому, при определенных обстоятельствах после кончины Насреддин-шаха Камран-мирза, пользуясь своим положением в Тегеране, мог сравнительно легко захватить власть. Считая его «пристрастным» к англичанам и зная о его неприязни к ПКБ, положение русских могло быть существенно поколеблено в случае такого расклада[1314]. Поэтому, в контексте изложенных изменений внешнеполитического курса России относительно Персии,