Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс

оружием, как и в первой. Неудивительно, впрочем, что неиссякаемая вера представителей ВВС в возможности их вида войск осталась после Кореи такой же непоколебимой, как и после Второй мировой. Если бы они признали некоторые горькие истины, открывшиеся в ходе тех войн, от главных доводов в пользу независимых операций мало что осталось бы. Но по-прежнему поражает тот факт, что десять лет спустя во Вьетнаме им позволили провести кампанию в условиях, почти идентичных корейским, с теми же многообещающими перспективами и иллюзиями достижений и с точно таким же отсутствием успеха.

Глава 15

Пленные

Однажды летом 1951 года британский лейтенант Брайан Хокинз обнаружил на нейтральной полосе жестянку с посланием от китайцев, оно гласило:

Офицеры и рядовые 1-й дивизии Соединенного Королевства!

В ходе апрельских боев 701 военнослужащий британской 29-й бригады оказался в плену у одной из наших частей. Мы отправили их в безопасный тыл на обучение. С ними обращаются наилучшим образом. Каждый день после учебы они играют в мяч и развлекаются. Поэтому, пожалуйста, не беспокойтесь за них. Мы пишем здесь имена этих офицеров, чтобы вы передали их родителям и женам, что они в безопасности и в будущем вернутся домой. Жизнь бесценна. Вам стоит поберечь себя для лучших времен. Вы можете спрятаться, когда вам приказывают сражаться. Когда увидите китайских добровольцев или солдат Корейской народной армии, бросайте оружие и переходите к ним. Мы гарантируем, что вам не причинят вреда, не обидят и будут вдоволь кормить. В противном случае впереди у вас только смерть.

Китайские народные добровольческие силы[321]

Интересно, что китайцы на корейской передовой честно придерживались «мягкой политики» по отношению к пленным. На протяжении всей войны китайцы (но не северокорейцы) не только оставляли в живых бойцов ООН, даже когда у них была возможность их уничтожить, но и отпускали, отправляя обратно на рубежи войск ООН в пропагандистских целях. И все же неуклюжие попытки проявить гуманность, которые иногда предпринимались на фронте, скрывали ужасающую реальность происходящего в тылу. «Ничего не знаем ни о какой Женевской конвенции, – надменно заявил офицер-коммунист полковому священнику падре Сэму Дейвису, попавшему в плен на Имджингане, и указал на своего дознавателя. – Теперь ты подчиняешься ему»[322]. Из всего, что выяснилось о корейском конфликте после войны, не было более горького открытия (в Соединенных Штатах реакция была на грани истерики), чем правда об обращении коммунистов с пленными из войск ООН. Сухие цифры говорят гораздо красноречивее любых художественных описаний. Из 7140 американских пленных, попавших в руки противника, в плену умерли 2701. Из 1188 офицеров и рядовых Содружества, объявленных пропавшими без вести или взятыми в плен, умерло около пятидесяти. Запад был ошеломлен, когда во время наступления 1950 года в Северную Корею в железнодорожном тоннеле были обнаружены сотни тел американских пленных, зверски убитых отступающими коммунистами. С самого начала войны армия Ким Ир Сена недвусмысленно давала понять, что намерена убивать американских пленных, когда ей заблагорассудится.

«Принимает ли во внимание достопочтенный джентльмен, – поинтересовался депутат парламента майор Гарри Легг-Берк у одного из британских министров на заседании в палате общин в январе 1951 года, – единодушие наших военных, побывавших во время прошедшей войны в японском плену и заявляющих в один голос, что из всех ненавистных охранников больше всего они боялись именно корейцев? Не соблаговолит ли он в связи с этим донести до северокорейцев необходимость соблюдать [Женевскую] конвенцию?»[323]

Собеседник ответил, что «министр иностранных дел делает все от него зависящее – через своего представителя, британского поверенного в делах в Пекине». Однако все заинтересованные лица прекрасно понимали, что это все не более чем сотрясание воздуха. Северной Корее закон не писан. Единственным смягчающим обстоятельством при оценке их обращения с пленными может служить аналогичное обращение многих бойцов ООН с пленными коммунистами. Многие американские офицеры и рядовые, с которыми я беседовал в ходе работы над этой книгой, признавались, что знали о расстрелах пленных коммунистов (или даже участвовали в них), когда оставлять их в живых оказывалось неудобно. Справедливо предположить, что многие военные ООН не видели в северокорейских солдатах равного противника, с которым надлежит обращаться по-человечески, а считали их кем-то вроде зверей, иного обращения недостойных. Как обычно бывает в большинстве войн, когда на фронте было затишье, с пленными коммунистами обращались как подобает и отправляли в лагеря в тылу. Однако в более напряженные периоды, особенно в первые полгода войны, многие бойцы войск ООН расстреливали вражеских пленных – и даже мирных корейцев – практически без тени сомнения. «Мне до сих пор стыдно вспоминать о том, как мы обращались с пленными, – говорит рядовой Марио Скарселлета из 35-го пехотного полка. – Привязывали их раздетыми к капоту джипа и возили по округе. Забирали группой на допрос и расстреливали. Мой отряд брал не так уж много пленных»[324]. В этом они были не одиноки. «Мы не брали пленных, – без лишних сантиментов сообщает рядовой Уоррен Эвери из 29-го пехотного полка. – Наш переводчик лейтенант Мун постоянно просил нас кого-нибудь привести, но мы так никого ему и не привели. В гробу я видел эту Женевскую конвенцию. Я застрелил старуху с рамой-переноской на спине. И вообще гражданских мы там перебили массу. Им просто нельзя было доверять. Один раз увидишь, как они убивают экипаж танка, и больше на случай не полагаешься. Заметишь кого в горчичных парусиновых тапках – стреляй»[325]. Нам по-прежнему важно и необходимо различать случайные действия отдельных частей ООН и систематическую жестокость северокорейцев. Однако сейчас, более тридцати лет спустя, не менее важно, оценивая поведение коммунистов, рассматривать поведение западных частей в контексте.

Помимо происходившего на полях сражений печальную славу корейской войне принесло еще одно обстоятельство: это был первый крупный вооруженный конфликт современности, в котором воюющая сторона предпринимала систематические попытки обратить пленных в свою идеологию. Об успехах китайцев в этом деле можно отчасти судить по статистике: двадцать один американец и один британец отказались после окончания военных действий возвращаться на родину. К 1959 году американцы утверждали, что выявили среди побывавших в корейском плену семьдесят пять коммунистических агентов. Самым серьезным случаем можно считать Джорджа Блейка, бывшего британского вице-консула в Сеуле, схваченного и интернированного в июне 1950 года и остававшегося в руках коммунистов до 1953-го. Десять лет спустя Блейка раскрыли как ключевого советского агента в британском Министерстве иностранных дел. Глубокий страх, что в государственных структурах и правящих кругах могут скрываться и другие такие же предатели, не отпускал Запад еще как минимум лет десять, став темой книг и фильмов, таких как «Лимит времени», «Дыба» и «Маньчжурский кандидат». Когда после Пханмунджомского перемирия стало известно о подобном опыте пленных солдат ООН, американцы еще больше ужасались количеству соотечественников, в той или иной степени сотрудничавших с врагом во время пребывания в лагере. Неужели коммунисты, занимаясь промывкой мозгов в лагерях вдоль Ялуцзяна (Амноккана), и вправду открыли какую-то психологическую формулу, позволяющую делать перебежчиков из солдат, сражающихся за свободу? Если это действительно так, за будущее борьбы с коммунизмом и в самом деле стоило опасаться.

⁂

В любой войне, с любым противником больше всего пугают первые минуты в плену, потому что именно тогда выше всего риск попасть под горячую руку и быть застреленным. Когда в январе 1951 года капитан Джеймс Маджури оказался среди группы ольстерских стрелков, захваченных китайцами, их заставили встать на колени во дворе какого-то корейского дома. Китайский офицер сказал им: «Вы пришли сюда убивать миролюбивый народ Кореи. Но мы будем обращаться с вами как с людьми, способными встать на путь истины». Капрал Масси из пулеметного взвода, батальонный боксер в полусреднем весе, послал их на неподражаемом языке верфей Белфаста: «Слышь, мистер, давай себе самому мозг***!»[326] И сколько бы людей во всех контингентах ООН ни брали в плен на корейской войне, поражало, сколько находилось таких бесшабашных храбрецов.

Большинство пленных солдат ООН в первые часы пребывания в руках коммунистов выслушивали что-то вроде программной речи. Полковой священник Сэм Дейвис вспоминает, как перед пленными