Карусель - Семен Теодорович Альтов

До свидания, уважаемая редакция!

Лично я проработал на одном месте четырнадцать лет, за что и был освобожден раньше срока.

Моя бабушка

Моя бабушка была маленькая и старенькая. И память у нее тоже была маленькая и старенькая. Из-за нее моя бабушка никак не могла запомнить, сколько ложечек сахарку положила в кофеек. И поэтому пила кофеек или слишком сладенький, или слишком горькенький. Причем сладенький чаще пила моя бабушка, а горькенький — мой дедушка.

Еще у моей бабушки были часики на цепочке. Часики тоже были маленькие и старенькие, и цепочка тоже была маленькая и старенькая, и многие звеньица у нее уже выпали. Не хватало и половины стрелочек. В молодости стрелочки бежали быстренько — так, что и нельзя было уследить, сколько прошло времечка. А в старости стали ползти медленно, часто останавливались, и бабушке приходилось подталкивать их палочкой.

Палочка тоже была маленькая и старенькая и без бабушки стояла плохо и часто падала. И чтобы не потерять друг дружку, бабушка привязывала палочку к своей ручоночке длинной резиночкой. И когда бабушка забывала палочку, резиночка натягивалась — и палочка пулечкой летела к бабушке. Иногда — прямо в головушку.

Еще у моей бабушки была собачонка. Собачонка тоже была маленькая и старенькая и вечно все путала. Например, вместо того чтобы принести тапочки к бабушке, она несла бабушку к тапочкам. Или, например, брала сумочку и шла с нею за молочком. Хотя бабушка ей русским язычком объясняла, что за молочком ходят не с сумочкой, а с сеточкой. Ловят ею коровенку и выдаивают из нее молочко — хоть полную сумочку.

Из мебели у моей бабушки не было ничего, кроме креслица. Креслице тоже было маленькое и старенькое и все время качалось, как бабушка. Правда, бабушка пыталась его продать, выдавая за креслице-качалочку, но к тому времени, когда у креслица отнялись ноженьки, у бабушки тоже отнялись ноженьки — из-за сильной жары, которая стояла тем летом в бабушкином организмике, — и бабушка переделала креслице-качалочку в креслице-каталочку, на котором стала носиться по всему городишку, сбивая пешеходиков.

Однажды бабушка столкнулась с машинкой, которую тащил на спинке какой-то человечек. От этого столкновеньица бабушкино креслице-каталочка развалилось прямо на дороженьке, а бабушка развалилась на придорожной скамеечке, чтобы немножечко отдохнуть от этого столкновеньица. Человечек выбрался из-под машиночки, которая оказалась стиральненькой, и стал громко оскорблять бабушкино креслице-каталочку, обзывая его креслицем-катафалочком. На что бабушка сказала человечку со стиральненькой машинкой, что таких, как он, она стирает в порошочек. Причем — в зубной.

Еще у моей бабушки были две кошечки: одна — еще живехонькая, а другая — уже фарфоровая. Кошечки тоже были маленькие и старенькие и редко мурлыкали. И поэтому бабушка их все время путала: в дырочку на лобике фарфоровой кошечки наливала сметанку, а вовнутрь живехонькой кошечки бросала копеечки. А когда промахивалась и попадала копеечкой в лобик живехонькой кошечке, на лобике у кошечки вырастала шишечка, величиной с копеечку, которая исчезала, когда бабушка прикладывала к ней холодный пятачок фарфорового поросеночка.

Когда живехонькая кошечка бегала по улочкам, она так бренчала копеечками, что все оборачивались, думая, что к хвосту кошечки привязана какая-нибудь бабушка.

В то же время воришки, которые пытались вытрясти из фарфоровой кошечки хоть одну копеечку, вытряхивали на себя капельки сметанки. И сыщички их быстренько ловили по отпечаточкам пальчиков, перемазанных сметанкой. Но поскольку воришки были полностью перемазаны сметанкой, они выскальзывали из ручоночек сыщичков, которые тоже становились перемазанными сметанкой, и у них уже выскальзывали из ручоночек даже воришки, не перемазанные сметанкой.

Еще у моей бабушки была картиночка, но бабушка выбросила ее на помоечку, потому что картиночка тоже была маленькая и старенькая. Пятнадцатого века.

Еще у моей бабушки была гитарочка. Гитарочка тоже была маленькая и старенькая. На ней оставалось только две струночки и одна дырочка.

Еще у моей бабушки были лыжицы. Лыжицы тоже были маленькие и старенькие, и бабушка боялась на них съезжать с горки, а только въезжала на нее.

Еще у моей бабушки было окошечко. Окошечко тоже было маленькое и старенькое и вдобавок еще грязненькое, и сквозь него уже ничего не было видно, и поэтому, чтобы увидеть, что творится на улочке, бабушка открывала свое окошечко и выбрасывалась на асфальтик.

А еще у моей бабушки был балкончик. Балкончик тоже был маленький и старенький, но бабушка ото всех это скрывала, и только иногда, когда ей особенно хотелось попутешествовать по балкончику, она просила кого-нибудь из прохожих его поддержать. Тех, кто не соглашался поддержать балкончик, бабушка била кувалдочкой по лысинке, а тех, кто соглашался, кормила компотиком, прямо с балкончика, при помощи длинненькой поварежечки.

Но поварежечка, хотя и была длинненькая, была тоже старенькая, и все, что бабушка набирала из кастрюльки в поварежечку, вытекало обратно из поварежечки в кастрюльку. И поэтому одной кастрюлькой бабушка могла накормить тысячу человечков.

В общем, все вещички у моей бабушки были маленькие и старенькие, только зубки у нее были большие и новенькие. Потому что каждую ночку она клала их в стаканчик с водичкой.

Вот какая была моя бабушка — маленькая, старенькая, да удаленькая!

Правила русского языка

(Пособие для редакторов)

В редакции журналов часто приходят письма от читателей, в которых они спрашивают: «Что надо иметь при себе, чтобы хоть раз прочитать свою фамилию в вашем журнале?»

Отвечаем. Чтобы прочитать свою фамилию в журнале, надо иметь при себе деньги. Столько, сколько стоит журнал.

А купив журнал, вы можете зачеркнуть фамилию редактора и вписать свою. И читать ее сколько угодно раз.

А если говорить серьезно, чтобы писать, надо изучить ПРАВИЛА РУССКОГО ЯЗЫКА.

Допустим, слово «редактор». Какая это часть речи? Совершенно верно — МЕСТОИМЕНИЕ. Потому что редактор имеет место в редакции, а автор — нет.

А слово «автор»? Что это? Правильно — ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ. Потому что автор всегда спрашивает у редактора, какого числа ему прийти. Редактор ему русским языком говорит: «Приходите месяца через два», — а он почему-то приходит ровно через два месяца.

Или, например, слово «поэт». Что это? Правильно — ПРИЧАСТИЕ. Потому что поэт всегда к чему-нибудь причастен. То есть часто причащается. Почти каждый вечер. А утром говорит: «Де я? Де я?» И это уже — ДЕЕПРИЧАСТИЕ. То есть последняя стадия причастия.

Теперь — о ЗНАКАХ.

Если редактор зевнул и посмотрел на часы — это МЯГКИЙ ЗНАК, что автору пора уходить. Если редактор зевнул и ударил автора по голове, то это уже — ТВЕРДЫЙ ЗНАК, что автору пора уходить.