Минёр, штурман и другие - Александр Шауров

экипаже изменилось. Старпом второй день проводил тренировки корабельных боевых расчетов. Кирилл с минёром, приняв вахту, доложили командиру обстановку. Тот выслушал и сказал:

– Кто обстановку анализировать за вас будет? Тоже мне! Нестор-летописец в двух лицах какой-то. Через час доложить предложения.

Минёр с Кириллом склонились над картой, полистали справочник и в установленный срок выдали командиру результат своей работы. Через минуту они отправились думать снова. После третьей попытки командир убедился, что подвох не обнаружен и решил продолжить игру. Он слегка подкорректировал труд вахтенного офицера со штурманом и утвердил маневрирование.

Лодка уходила всё дальше и дальше под лёд.

Однако, куда бы она ни уклонялась, силы НАТО следовали в направлении лодки, обходя её со всех сторон. Так продолжалось несколько дней. Расстояние сокращалось. Учения по борьбе за живучесть шли полным ходом.

Заслушивая очередной доклад Кирилла с минёром, командир снова попытался уточнить скорости хода и некоторые другие детали. Но они были настолько уверены в том, что все неточности связаны с разбросом в разведданных, а скорости не превышают проектные для каждого типа кораблей.

К концу недели расстояние сократилось до минимального. Противник всегда предугадывал перемещение нашей лодки, но это не навеяло никаких мыслей на вахтенных офицеров. Сомнения, конечно, были, но они так ими и остались. Отсутствие какой-либо другой информации сделало свое дело. Как не верить телеграмме с берега.

Из всего экипажа только двое не принимали непосредственного участия в происходящем.

Зам с начхимом выясняли, кто из них умнее. Они вели бесконечный спор о влиянии марксизма на теорию относительности. Начхим Смердявский считал себя личностью неординарной. Все остальные для него были серыми и тупыми. Он ненавидел всех начальников, в особенности старпома, а Зама просто считал придурком. Однако кроме последнего псевдо-интеллектуальные бредни Смердявского никто слушать не хотел. Старпом, удивительно выдержанный для своей должности, старался не отвечать на провокации. Однако не всегда это получалось. Что можно услышать от человека после восьмичасовой вахты на мостике, где мороз и пронизывающий насквозь ветер, когда, спустившись вниз на промерзших насквозь ногах, он видит вальяжно прогуливающегося после душа Смердявского с махровым полотенцем, полирующего ноготь пилочкой, встроенной в корпус от дозиметра.

– Товарищ капитан второго ранга. Вы не подскажете, какое из произведений композитора… конца начала позапрошлого века исполнялось в Кремлевском дворце на концерте в честь приезда официальной делегации…

– ………………………………………………………………………………….

………………………………………..

Начхим всегда носил с собой блокнот для записи цитат из выступлений начальников всех категорий. В каюте он переодевался в атласный халат и домашние тапочки. На книжной полке на самом видном месте стояли конверты с пластинками классической музыки, бесполезные в условиях каюты, а на стене висел парадный семейный портрет хозяина в смокинге и при бабочке.

Так вот, двое извечных собеседников перед большой приборкой сидели на ЦДП и играли в домино тремя комплектами костей на шоколадки.

Турнир прервал крайне редко используемый сигнал «БОЕВАЯ ТРЕВОГА!»

– Не понял, с чего это так вдруг!

– Да ведь в Центральном всю неделю воюют, к чему-то готовятся.

– Это что, война, что ли?

Зам с начхимом выскочили из ЦДП. Пока они соображали, экипаж уже занял места по тревоге. Анатолий Николаевич заскочил в каюту и стал судорожно рыться в шкафу. В это время из динамика донёсся голос командира:

– Анатолий Николаевич!

– Да, товарищ командир.

– Где Вы по боевой тревоге должны быть?

– Там, где труднее всего.

– И что Вы в каюте делаете?

– Партбилет ищу. Он за подкладку завалился.

– Быстро в Центральный!

В это время начхим зачем-то тоже метнулся в каюту, но по дороге опомнился и, не вписавшись в поворот, чтобы вернуться на ЦДП, налетел головой на грибок вентиляции.

В отличие от «Учебной тревоги» результат действий экипажа по «Боевой тревоге» превзошёл все ожидания. Правда, были ещё две небольшие травмы.

На разборе командир объяснил вахтенным офицерам, в чём они не разобрались и на чём их подловили. Ледовую кромку нанесли, но не учли скорость и отсутствие такого ледокольного флота в НАТО, да и не просматривался он в разведсводках. А что авианосцам делать за восьмидесятым градусом широты, не подумали. Однако в целом действия всех были оценены «хорошо». Исключением стала химическая служба, получившая «неуд».

Смердявский получил первую помощь в амбулатории. Напоследок Николаша в качестве успокоительного дал ему то ли слабительного, то ли мочегонного или все вместе. В это время уже полным ходом шла большая приборка и все гальюны были закрыты. Спесь с начхима вмиг слетела, и он носился по отсекам до тех пор, пока кто-то не сжалился над ним.

Лебединая песня минёра

«Кто видел в море корабли не на конфетных фантиках, кого дерут, как нас драли, тому не до романтики».

«А вы не нюхали портянки и не носили сапоги».

Песни из репертуара минного офицера

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. После возвращения с автономки минёра назначили помощником командира на другую лодку. Он в одночасье из «старого», всеми уважаемого превратился в «молодого». Снова всему учиться. Зачёты и всякое другое прочее. На его место уже назначили лейтенанта. Как последний аккорд минной службы, Сергея в качестве флагманского отправили в море на торпедные стрельбы. Сдать дела и передать опыт вновь назначенному минёру. Ермолов никогда ещё не был в море на своей лодке в качестве «пассажира». Ни тебе вахт, ни тебе тревог. Вышел на мостик, когда захотел, воздухом подышал, перекурил, на море посмотрел, красотой полюбовался и опять в каюту. Благодать, да и только. Подводная лодка заняла назначенный полигон, и экипаж стал готовиться к стрельбам. Тренировки боевых расчётов проводились одна за другой. В перерывах акустики прослушивали шумы как своих, так и иностранных подводных лодок. Усталость сделала своё дело. Витя Мальвазии после целого дня тренировок заступил на вахту. Через пару часов вахты он на какое-то мгновение отключился и случайно нажал один из тумблеров на пульте. В наушниках послышались знакомые звуки. Наш акустик мгновенно встрепенулся и в Центральный пошёл доклад.

– Шум винтов подводной лодки по пеленгу.

Объявили тревогу. Приступили к выполнению всех положенных мероприятий. Старпом лично прослушал в наушниках шум. Всё верно. Это лодка, и она не наша. Тут до Вити, наконец, дошло то, что произошло на самом деле, и он доложил о случившемся в Центральный. Все были просто злы на него за прерванный сон. Тренировки как плановые, так и непредвиденные закончились удачно проведенной атакой по фактической цели. Мальвазина простили, но без