Карусель - Семен Теодорович Альтов

плачет и уходит искать сына и собаку. Проходит полчаса. Нет ни собаки, ни сына, ни жены. Окунько-отец вскакивает с кровати, одевается и уходит, надеясь найти хоть кого-нибудь.

В это время к дому возвращается пес. Он нагулялся, наелся на свободе недозволенной дряни, флиртанул с дворняжкой, у него отличное настроение. Хвост гуляет сам по себе. Дверь парадной закрыта. Никого нет. Поделиться радостью не с кем. Пес начинает скулить, тявкать, наконец лает. Открывается окно, с бранью швыряют чем-то в собаку и попадают, потому что, взвизгнув, пес убегает в ночь.

Возвращается, никого не найдя, сын. Звонит, потому что ключей у него нет. По переговорному устройству в парадной никто не отвечает. Окунько-сын думает, что его решили наказать, и, обиженный, снова уходит в ночь.

В это время возвращается жена. У нее тоже нет ключей, она уверена, что муж дома. Звонит. Никто не отвечает. Окунько-мать понимает, что муж ушел искать и всех, очевидно, зарезали. Она садится на скамейку, рыдает. Возвращается окоченевший сын. Мать кидается к нему, обнимает. Подходит издерганный отец, мысленно похоронивший семью. Увидев жену и сына живыми, бросается к ним. Все целуются так, будто попали под амнистию. Окунько-отец начинает искать в карманах ключи. Подбегает пес. Радуясь, что наконец все вышли с ним поиграть, радостно выхватывает из рук отца ключи. В этот момент появляется кот. Он спешит на свидание. Ослепший от любви, кот сбивает пса с ног. Задетый за живое, пес с рычаньем бросается за котом. Окуньки, ползая на корточках в темноте, ищут ключи, шепотом выясняя, кто во всем виноват. Сходятся на том, что во всем виноваты коты. Если бы эти сволочи не шлялись по ночам, то Окуньки давно бы спали. Правда, отец ворчит, что если бы он тогда не женился, то спал спокойно пятнадцать лет подряд. На что жена возражает: если бы не он, она спала бы в совершенно иных условиях с другими людьми в центре города и не искала по ночам в лужах ключи. В это время мимо проходит милиционер. Останавливается. Спрашивает подозрительно:

— Что вы тут делаете в два часа ночи?

— Гуляем перед сном, — простодушно отвечает Окунько-отец.

Из темноты возникает Окунько-сын с большим чемоданом и возбужденно шепчет:

— Папа, смотри, что я нашел!

— Пройдемте, товарищи! — негромко говорит милиционер. — Только что две квартиры ограбили, там был именно такой чемодан. Идите вперед.

В милиции Окуньки все объяснили, их отпустили и пообещали: если увидят собаку, то приведут по адресу.

Измотанные Окуньки без ключей бредут домой. Около парадной, как ни в чем не бывало, сидит пес, в зубах у него ключи, около лап — сапог. На свету рассмотрели, — сапог ну точно как жены. Это удача! Запасной не помешает!

Вчетвером с сапогом поднимаются к своей квартире. Дверь открыта настежь.

То ли отец забыл закрыть, то ли именно их квартиру ограбили. Окуньки кидаются проверять свое. Слава богу, ограбили кого-то другого. Ложатся спать.

Часа в четыре ночи раздается звонок.

— Кто там? — спрашивает Окунько-отец.

— Милиция!

Услышав слово «милиция», Окунько-пес разражается чудовищным лаем. Озверевший от бессонницы сосед головой долбит стену. Окунько-сын ладонями зажимает собаке пасть, та продолжает лаять. Звук, выходящий через другое место, ужасен. Окунько-отец открывает дверь. Входит милиционер.

— Вот ваша собака, забирайте! — Это дворняга черного цвета, вся мокрая. — Еле поймали! Ни за что не хотела идти домой! Гуляка! Вот ваши паспорта и три серебряные ложечки. Они были в том чемодане; проверьте, что еще у вас вынесли! — Усталый, но довольный милиционер уходит.

Значит, воры побывали именно в их квартире?!

Закрыв двери, Окунько бросаются шарить везде подряд. Самим интересно, что же у них можно украсть? Честно говоря, красть нечего, перед ворами неловко!

В это время Окунько-пес, проверяя, не украдена ли его косточка, натыкается на дворнягу. Они сцепились с лаем, хрипом, по всем правилам. Стучать начали сбоку, снизу, сверху и даже в окно, хотя квартира на десятом этаже. Кто-то исступленно орет: «Да вызови ты милицию наконец! Всю ночь нет покоя! Не дом, а псарня!»

Милиция приехала быстро. Когда полуживые Окуньки, растащив собак по углам, рассказали все по порядку, милиционеры начали смеяться. За ними следом начали хохотать Окуньки. Завыли запертые собаки. Тут ворвался сосед в нижнем белье, босой, в руках топор. Увидев милицию, сразу успокоился. Когда ему рассказали, в чем дело, он тоже начал смеяться, уронил топор на ногу и так взвыл, что погас свет. В темноте милиционер сказал:

— Вам еще повезло, что топор упал обухом и на ногу, потому что один товарищ попал острием по совершенно другому месту.

Сосед перестал стонать и, счастливый, заковылял к себе.

Милиционеры в темноте отловили лишнюю собаку и потащили за собой. Хлопнула дверь. Окуньки попадали на кровати. Сын тут же засопел, а родители тихо переговариваются. Жена сказала:

— Может, отдать серебряные ложки, они ведь не наши?

— Раз милиция принесла, значит, наши! — ответил Окунько-муж, соображая, сейчас сказать жене, что исчезла ее шубка из каракуля, или пусть выспится перед истерикой?

У двери, свернувшись калачиком, блаженствует дворняга. В темноте милиционеры увели из дома пуделя. На улице пудель упирается, хрипит: «За что в отделение? Что я такого сделал?»

В кустах сидит кот. Видит, как милиционеры волокут пуделя. Кот радостно потирает лапки, мурлычет: «Наконец милиция занялась настоящим делом!»

Дворняга прокралась на кухню и видит открытый холодильник, из которого чем только вкусно не пахнет! Она вытаскивает и жрет все подряд, с ужасом понимая, что утром ее, наверное, убьют. «Но до утра еще далеко!» — рассуждает дворняга, лакая бодрящую влагу рядом с разбитой бутылкой портвейна. Выпив и закусив, дворняга чувствует, если она сейчас не споет, то тут кончится. Набрав воздуха, зажмурившись, она завывает дурным голосом. Жильцы разом просыпаются и одновременно кидаются на стену. Дом падает на бок. Дворняга куда-то летит, успевая подумать: «Хорошо, сосиски успела съесть перед смертью. Пудель вернется, — а сосисок нету! Удавится!»

От смеха из глаз дворняги текут слезы…

Длина цепи

Лохматый пес неопределенной национальности шагал не спеша. От зеленого забора до синего. От синего до зеленого. Лениво брякала железная цепь, на которой сидел пес.

Неподалеку остановились две вкусно пахнущие женщины. Одна держала на поводке собачку, каких пес в жизни не видел. Откуда ему, серому, было знать, что голубая изящная овечка называется «бедлингтон»?!

Скосив на барбоса черные с поволокой глаза, бедлингтон сказал:

— Хеллоу! Эй, псина! Как тебя там?!

— Тузик, сэр!

— О, Тьюзик! А меня Лорд! Ну что, всю жизнь так и сидим на цепи, май фрэнд?!