Мотивация человека - Дэвид Макклелланд

спаду. Если вероятность успеха была высока, успех приводил к снижению усилий, а неудача – к их возрастанию. Именно этого и следовало ожидать на основании модели мотивации достижений Аткинсона, учитывающей вероятность успеха (см. табл. 7.2). Для испытуемых с ярко выраженной потребностью в достижениях когнитивная информация о том, насколько хорошо они справлялись с заданием, «подпитывала» и модифицировала возникновение мотива выполнения следующего задания.

Рис.12.11. Среднее изменение скорости совершения движения, связанного с выполнением задания, как функция уровня потребности в достижениях, ожидания (вероятности) успеха и ответной реакции на успех или неудачу

Однако для испытуемых с низкой потребностью в достижениях ситуация была совершенно другой. В отличие от испытуемых с ярко выраженной потребностью в достижениях они не принимали в расчет вероятность успеха применительно к успеху или неудаче. Вместо этого неудача просто подавляла их деятельность. Поэтому испытуемые с ярко выраженной потребностью в достижениях кажутся более рациональными: они дают более реалистичные объяснения своим действиям, а свои ожидания и усилия приводят в соответствие с реакцией на то, как они работают. Испытуемые с низкой потребностью в достижениях обращают меньше внимания на подобные каузальные атрибуции и расчеты. Получив неблагоприятную реакцию на свою работу, они могут отреагировать весьма неадекватно; сказанное относится как к прикладываемым ими усилиям, так и к тому, как они сами объясняют свои неудачи.

Оценка когнитивной теории мотивации

Когнитивное понимание действительно модифицирует поведение и влияет на возникновение мотива, но можно ли на этом основании сделать вывод о том, что паттерн каузальной атрибуции определяет мотив, как предположил Вейнер? Или что мотив достижения есть некая система для самооценки, как полагал Хекхаузен (Heckhausen,1980; см. также Heckhausen & Krug, 1982)? В психологии «переопределение» мотивов в когнитивных терминах было частью общего ухода от эмоциональных переменных. На первый взгляд в том, что касается мотива достижения, это представляется вполне обоснованным, поскольку кажется, что при таком подходе учитывается специфический способ оценки людьми их собственных действий. Индивиды с ярко выраженной потребностью в достижении успеха обычно ставят перед собой реалистичные цели (со средней вероятностью успеха с точки зрения их собственного поведения) и склонны приписывать успех своим способностям, а неудачу – недостаточным усилиям. А это значит, что они сохраняют позитивное отношение к своим действиям, что воодушевляет их. Напротив, индивиды с низкой потребностью в достижении успеха (с высокой боязнью неудачи) склонны к крайне негативному отношению к своим действиям: при возможности они стараются не ставить перед собой никаких целей, а если такой возможности нет, ставят нереалистичные, сильно завышенные или заниженные, цели, избегают оценок и приписывают успех везению, а неудачу – недостатку способностей. Благодаря этому они оказываются в порочном круге оборонительного поведения, что мешает им успешно справляться со своими обязанностями и испытывать удовлетворение от хорошо сделанной работы.

Поэтому представляется разумным определять мотив как когнитивную предрасположенность судить о своих действиях одним из этих двух способов. Если эту цепочку рассуждений довести до логического конца, можно обойтись совсем без кодирования мыслей и измерять силу мотива достижения успеха на основании паттернов постановки целей и каузальных атрибуций, которых придерживаются люди. Действительно, именно такой точки зрения придерживался Хекхаузен при обсуждении когниций, о которых сообщали разные студенты, сдававшие трудный устный экзамен (Heckhausen, 1982).

Однако толкование мотива достижения успеха как когнитивной предрасположенности неубедительно по ряду причин. Во-первых, причины, которыми люди с ярко выраженной потребностью в достижении успеха объясняют свои успехи и неудачи, весьма разнообразны и зависят от обстоятельств. Поэтому было бы рискованно использовать каузальную атрибуцию или паттерны постановки целей в качестве способа измерения силы мотива потребности в достижениях. Например, как уже отмечалось выше, Энтин и Физер нашли, что при некоторых обстоятельствах даже люди с невысокой потребностью в достижениях приписывают успех и неудачу соответственно усилиям и способностям (Entin & Feather, 1982). Во-вторых, хотя Вейнер и утверждает, что сильное влияние мотивации достижений на поведение может быть объяснено с точки зрения атрибуции (Weiner, 1980a), это не всегда так. Например, один из наиболее достоверных результатов в атрибуционной литературе заключается в том, что испытуемые с низкой потребностью в достижениях (или с ярко выраженной боязнью неудачи) приписывают неудачу недостатку способностей. По мнению Вейнера (Weiner, 1980a), это объясняет, почему они «выходят из игры» перед лицом неудачи (они убеждены в том, что неудача есть следствие недостатка способностей, а это предположительно – неконтролируемый и неизменный фактор). Но испытуемые с низкой потребностью в достижениях не всегда ведут себя именно так. Если они терпят неудачу при выполнении задания с низкой вероятностью успеха, они менее склонны «выходить из игры», чем испытуемые с ярко выраженной потребностью в достижении успеха (см. рис. 7.6). В только что рассмотренной работе Хекхаузена показано, что именно испытуемые с ярко выраженной боязнью неудачи, которые приписывали свои неудачи недостатку способностей, говорили о своем намерении в следующий раз приложить больше усилий (Heckhausen, 1975a). Когнитивные интерпретации действий слишком зависят от конкретных условий, чтобы их можно было рассматривать в качестве надежного показателя силы мотива.

Рисунок 12.12 (Heckhausen, 1975a) – еще одна иллюстрация неспособности атрибуционного паттерна объяснить влияние мотива достижения на поведение. В отличие от индивидов с низкой потребностью в достижениях индивиды с ярко выраженной потребностью в достижениях предпочитают выполнять задания с умеренной вероятностью успеха и иметь обратную связь – получать информацию о том, насколько хорошо они справляются с ними (см. главу 7). Именно такой вывод следует из экспериментальных данных, представленных на рис. 12.12 (правая часть).

Рис.12.12. Процент испытуемых, которые предпочли обратную связь при выполнении заданий с низкой, умеренной и высокой вероятностью успеха, как функция воспринимаемой способности справиться с заданием (левая часть) и низкой и ярко выраженной потребностью в успехе (правая часть) (Heckhausen, 1980; 1975a)

Испытуемые с ярко выраженной потребностью в успехе предпочитают трудиться над заданиями с умеренной вероятностью успеха. Более того, один из наиболее достоверных результатов атрибуционных исследований заключается в том, что испытуемые с ярко выраженной потребностью в достижениях объясняют свои успехи способностями. Однако, как следует из левой части рис.12.12, испытуемые, считающие, что их способности выполнить данное задание очень высоки, менее склонны получать информацию о том, как они справляются с заданием умеренной трудности, чем испытуемые, считающие себя не очень способными. Следовательно, решив использовать представления индивидов об их собственных способностях в качестве показателя силы мотива достижений, мы не можем предсказать одно из основных проявлений, объясняемых теорией мотивации достижений.

Как отмечалось в главе 6, в любом случае, если человек утверждает,