Почему я так реагирую? Причины и польза эмоций - Юлия Дрёмина

со змеей. Человек сильно испугался, и физические переживания от этого страха его так потрясли, что теперь он уже боится не столько змеи, сколько тахикардии, потемнения в глазах и ужасного панического состояния, которые возникли в тот момент. И теперь любые симптомы, отдаленно напоминающие эту атаку, провоцируют панику.

На мой взгляд, у человека есть определенная физиологическая предрасположенность в большей или меньшей степени реагировать страхом на угрожающие события. Родители в ходе воспитания ребенка и выстраивания с ним определенных отношений влияют на эту предрасположенность и формируют способность справляться со своей эмоцией страха или нет. В последующей жизни человек сам осознанно или бессознательно продолжает корректировать влияние страха на свою жизнь.

Теперь расскажу поподробнее про все три компонента этой теории.

1. Физиологическая предрасположенность к тревожности и страхам. Главный виновник повышенной тревожности – это гиперактивность базальных ганглиев. Это крупные образования в недрах нашего мозга. По исследованиям доктора Амена, именно их повышенная активность часто связана с состоянием тревожности, напряжением, настороженностью и повышенной склонностью к страхам[18]. Несмотря на то что за эмоцию страха и состояние тревожности отвечают разные отделы мозга, все равно состояние тревоги сильно влияет на склонность к формированию страхов, приступов паники.

Также к физиологической предрасположенности, на мой взгляд, можно отнести незрелость центральной нервной системы (ЦНС) у детей. Это может быть следствием тяжелой беременности и родов, гипоксии плода, особенностей физиологии и некоторых врожденных и приобретенных болезней. Незрелость ЦНС создает предпосылки к повышенной тревожности и чрезмерной возбудимости. Нервной системе ребенка сложно затормозить процессы возбуждения и переключиться на другие импульсы, вследствие чего она как бы «перегревается» и «зависает». Из-за такой загруженности и напряженности могут возникать страхи и невротические состояния.

2. Второй фактор, активно влияющий на склонность к формированию фобий и страхов-сценариев, – нарушенное или недостаточно сформированное базовое доверие ребенка. Это определение я беру из теории привязанности Боулби. В своей практике я часто вижу подтверждение его мысли о том, что эта предрасположенность зачастую лежит в непрочной и ненадежной детской привязанности к родителю или опекуну.

По мнению Боулби, «в раннем детстве, когда закладываются основы личности, самыми значимыми, с точки зрения привязанности и доверия, являются для человека фигуры матери и отца (или заменяющих их людей). Если в этот период родители находятся рядом с малышом и внимательны к его нуждам, то у ребенка формируется прочная привязанность к ним. Именно эта привязанность создает базу для развития чувства безопасности и доверия к жизни, помогающих ребенку исследовать окружающий мир и расширять свои горизонты. Однако если эта привязанность нарушалась, родители были не чутки к потребностям ребенка, игнорировали его переживания, чувство безопасности и доверия к миру у ребенка формируется недостаточно и появляется склонность к страхам, неуверенности, чрезмерной опасливости». Боулби считает, что «дети со сформированным чувством безопасности менее восприимчивы к страху, пока у них сохраняется доверие к объекту привязанности. Это чувство доверия, зачатки которого сформированы в младенчестве, продолжает развиваться в детстве и в подростковом возрасте и сохраняется до конца жизни». По мнению Боулби, «основными факторами недоверия и склонности к страху являются угроза быть брошенным и угроза потери родителя (часто ощущаемая детьми в ситуации ссоры родителей)»[19].

В логичность этой теории легко поверить, вспомнив, что переживать страх рядом с кем-то проще. Он легче переносится эмоционально, когда есть с кем разделить это переживание. И он реже оставляет такие заметные следы, нежели когда переживается в одиночестве. А у ребенка обострена чуткость к окружающему миру и эмоциональное состояние более гибкое. Если он, увидев угрозу, может ее разделить с родителем, то ему становится легче физически и психологически. Он чувствует облегчение, защищенность и уверенность в том, что все будет хорошо. А это очень важный компонент для здоровья психики. Постепенно ребенок учится это состояние уверенности взрослого впитывать в себя, и оно становится его состоянием. Он легче переживает пугающие его ситуации, потому что доверяет миру и себе (а раньше – родителю), зная, что со всем можно справиться.

3. Третий компонент немного похож на второй, однако акцент тут не столько на отношениях между ребенком и родителем, сколько на способности самого родителя взаимодействовать с эмоцией страха. Насколько родитель интегрирует в воспитание эту эмоцию, замечает ее и способен сам с ней справляться. Из этого формируется способность самого ребенка в дальнейшем переживать ситуацию страха и угрозы и справляться с ней или нет. Также это зависит от концепций родителей относительно страха: что они говорят по поводу этой эмоции и какую смысловую нагрузку ей придают. Как мы помним, страх – очень неприятное переживание, и далеко не каждый родитель способен увидеть, что его ребенок переживает, разделить его переживание и научить его справляться с ним, не игнорируя или не превращая в травматичный опыт.

Часто неадекватные стратегии родителей дают дополнительную нагрузку на физиологию ребенка. Кто-то учит не замечать страх или игнорировать, когда ребенок и так очень тревожный и не способен перестать бояться. «Прекрати бояться! Ты что – маленький трусишка?» Стыд и высмеивание тут выступают инструментами для изменения поведения ребенка. Но они только создают постоянную ситуацию неуспеха, провоцируя еще большее количество страхов.

Кто-то учит детей преодолевать пугающую ситуацию, несмотря ни на что, как бы подталкивая их навстречу этому страху. Конечно, это не может не влиять на формирование доверия к миру у ребенка.

Например, ситуация, которую я часто наблюдаю на игровой площадке. Малыш боится пойти играть в песочницу к другим детям, потому что стеснительный. Это его особенность, которая тревожит и сильно беспокоит папу («Он что, трус у меня, что ли? И вообще позор так себя вести, ему уже 3 года»). Малышу очень хочется, но он не может себя преодолеть. Ему страшно.

– Давай, ты сможешь, иди играй! – подталкивает его папа.

– Папа, я не хочу. Я боюсь!

– Ты что, трус? Иди-иди, тебя там не съедят, – папа явно начинает злиться, потому что ему самому становится неловко перед другими людьми. – Не хочешь, ну и сиди вообще тут. Больше на площадку не пойдем, раз ты такой пугливый.

– Ну, пап, я хочу, но боюсь. Можешь со мной сходить? – ребенок чувствует себя виновато, но ему очень хочется пойти поиграть.

– Ну хорошо, я схожу с тобой, – говорит папа явно раздраженно. Доходит с ним до песочницы, стоит рядом, нервно поглядывая по сторонам. Ребенок делает пару шагов в песочницу, а папа без предупреждения уходит, оставляя его одного.

Ну и что тут такого, скажут многие. Некоторых детей нужно подталкивать, иначе они не научатся справляться со страхом. Согласна, есть