Испытание декретом - Аксинья Витальевна Сивожелезова

Наташа была самой старшей из них. У нее был мальчик Матвей, почти ровесник Сони. До рождения сына она была начальницей. Иногда она поднимала на Арину глаза и впивалась в нее цепким взглядом, а через пару секунд будто вспоминала, что не работе, ерошила рукой свои короткие светлые волосы и снова становилась собой. На прошлой встрече она призналась: ее угнетает, что у нее было ЭКО. Рассказала, что почти каждую ночь просыпается и смотрит, как спит сын.

Тамара – которая на первой встрече была беременна – родила Марка, ему было около четырех месяцев. Он был самым младшим в их коллективе, но таким кругленьким и крупным, что об этом сложно было догадаться. У нее еще один малыш – Даниил, на полтора года старше, ему было почти два года. Арина всегда ему умилялась. Такой спокойный и серьезный. Возил в углу свои машинки и мог этим заниматься, казалось, часами. Правда, иногда у него случались вспышки ревности к маленькому.

Оказалось, что у Оли двойня – мальчик и девочка. И первые пару месяцев во время групповой встречи вокруг психологического центра гуляла ее мама с коляской. Иногда рядом с ней стояла автолюлька, в которой спал один из малышей. Они жили по поразительно разным графикам: один спал, а второй ревел. Когда Арина узнала, что у Оли их двое, то все встало на свои места. Она поняла, почему эта женщина выглядит как бледная тень живого человека и почему ее мама практически переехала к ней жить, забросив свою жизнь и работу. Сегодня опять Артемка сладко спал в автолюльке, а Алиса горела исследовательским интересом – ползала по кабинету в поисках игрушек. Близнецы были на два месяца старше Сони, что в этом возрасте очень заметно. Алиса лучше всех ползала и уже издавала какие-то звуки, похожие на человеческую речь.

Виктория с Варварой ходили реже всех. Малышка уже пару раз болела, и Виктория боялась ее приводить, чтобы она не заразила других. Арина была ей за это очень благодарна. Соня еще ни разу не болела, и Арина не представляла, что будет делать, если она, такая маленькая, простудится или еще что-то.

Когда все собрались, Инна Васильевна взяла слово.

– Здравствуйте! Начнем, обычная перекличка. Расскажите по шкале от одного до десяти, насколько хорошей мамой вы сегодня себя считаете и почему.

– Я начну, – сказала Тамара. – У меня десять из десяти. Потому что неделя была легкая, Марк неплохо спал, муж приходил домой пораньше. Я ни на ком не срывалась и даже ходила на маникюр. И Данина ревность к малышу немного поутихла, после того как мы это здесь обсудили и я поняла, как ему тяжело. Я никогда не думала об этом с той точки зрения, что раньше он был полноправным королем всего нашего внимания, а тут появляется кто-то, кого ты даже не хотел, и вся забота и время уходят ему. Теперь у нас есть Данино время с каждым из нас – мы с ним вдвоем ходили в магазин, папа с ним ездил по своим делам, а дедушка водил в парк. Я молодец!

– Завидую тебе! – продолжила Оля. – Я сегодня – максимум восемь. Девочка просыпается ночью и заставляет меня с ней играть. Хорошо хоть тихо, и Артем спокойно спит. Объяснение, что сейчас пять утра, ей не нравится, она требует игрушки и ползать. Я один раз вырубилась прямо на полу, не знаю, сколько времени я спала. Но когда проснулась, чуть не умерла от ужаса: ведь Алиса могла себе прищемить пальцы дверью или что похуже! Но она только достала влажную салфетку из пачки и обсасывала ее. Не думаю, что там что-то вредное может быть, правда?

Все пожали плечами – никто не знал.

– Я, наверное, сегодня худшая, потому что чувствую себя на три из десяти. Я вечно кричу Моте «нельзя!» и «не трогай!». И я этого не замечала, пока мне подруга не сказала, что я его вечно дергаю. Но не знаю, как по-другому. Мир, оказывается, такой опасный для маленьких детей! – вздохнула Наташа.

– Я сегодня тоже не очень. – Сначала Арина хотела соврать, но потом передумала. – Пять из десяти, наверное. У меня всегда такое чувство, что я не справляюсь, что я могу лучше. Мне приснился сон, что у меня нет ребенка, и во сне я начала плакать от облегчения, а потом проснулась и заплакала от жалости к себе, наверное. Я так хотела ребенка, а теперь не могу этому радоваться. У вас такое бывает?

– Я понимаю, о чем ты, – сказала Наташа. – Я иногда что-то делаю, меняю подгузник или готовлю, и начинаю смотреть на себя со стороны. И спрашиваю себя: кто эта женщина?

– Согласна. Я была готова к тому, что моя жизнь изменится на какое-то время. Но что навсегда… нет, – грустно согласилась Оля.

– Почему навсегда? – вмешалась Инна Васильевна.

– Ну, детей в магазин обратно не сдашь, – попыталась отшутиться Оля.

– Я это понимаю, но трудности, которые у вас сейчас, вряд ли будут и через пять лет. А через десять все будет совсем по-другому. Почему вам кажется, что все изменилось навсегда? – Инна Васильевна уточнила свой вопрос.

– Ответственность за ребенка навсегда. От этого уже не уйти ни через пять, ни через десять лет.

– Осталось семнадцать с половиной лет, и ребенок будет сам нести за себя ответственность, – сказала Наташа.

– Что можно решить в восемнадцать, ну в самом деле? – сказала Оля.

– Все – делать ли татуировку, выходить ли замуж, – поддержала всех Арина.

– Это ужасно! – выдохнула Оля.

– Сначала ты переживала, что ребенок навсегда, а теперь тебе не нравится, что в восемнадцать лет она станет самостоятельной. Что же тебя беспокоит на самом деле? Какие чувства ты испытываешь сейчас? – спросила Инна Васильевна.

– Я чувствую вину. Что говорю что-то плохое. И все время, когда я чувствую скуку, или раздражение, или усталость, мне становится стыдно за себя, и тогда я чувствую вину перед детьми, что им досталась такая фиговая мать.

– Ты разве не помнишь, что мы разрешили себе чувствовать весь спектр эмоций к ребенку? Даже гнев и желание придушить? – спросила Инна Васильевна.

– Нет, меня не было, наверное, – ответила Оля.

– Кто расскажет об этом, кто помнит?

Арина подняла руку и начала:

– Мы не ругаем себя за чувства, мы позволяем себе их испытывать.

– Да, – сказала Инна Васильевна. – А еще, если это какие-то неадекватные чувства, мы записываем их и ситуации, которые их вызвали,