Предателей не прощают - Сергей Дмитриевич Трифонов

выпуская тонкие струйки белого дыма, тандыры и специальные глиняные печи, в которых часами томились куски местной баранины – знаменитой клефтико. Работники базы, вышколенные хозяином молодые русскоговорящие парни из Молдавии и Украины, обносили рыбаков спиртными напитками, баночками с червями для насадки, помогали неумехам справиться со снастями… Официанты и официантки обслуживали клиентов на открытой террасе и в беседках.

Геннадий с Верой, спустившись, наконец, в каньон, подъехали к большой парковке, где стояло множество дорогих машин. Навстречу вышел сам хозяин. Высокий, крепкого телосложения киприот с хитрым, изучающим взглядом карих глаз, Коста лично встречал каждого, показывал базу, номера в мотеле, рассказывал о технологии разведения рыбы, о меню в ресторане, напитках и, пожелав хорошего отдыха, исчезал в своём домике-офисе.

Молодая пара была довольна всем: радушием хозяина, прекрасным номером, отличным обедом с жареной форелью, лепёшками из тандыра, холодным игристым «Просекко» и зиванией[7], самолично изготовленной Костасом…

После обеда Геннадий лихорадочно разрывался от желаний: ему страстно хотелось Веру и мучительно тянуло на рыбалку. Физиология и страшная жара победили. Закрывшись в номере, они два часа наслаждались друг другом. Около трёх часов пополудни Вера отпустила измученного Шеликова на рыбалку, а сама, уютно устроившись в шезлонге под навесом, окунулась в «Тёмные аллеи» Бунина.

Этот день принёс Вере счастье. Любимый ею большой, красивый и умный мужчина сделал ей предложение. В номере он достал из своей дорожной сумки бархатную коробочку, с торжественно-таинственным лицом раскрыл её, и украшенное бриллиантом золотое кольцо оказалось на безымянном пальце её правой руки. В постели он был ласков и нежен, и она, совершенно не стесняясь своей наготы, будто они и не расставались на многие месяцы, страстно отдавала ему себя всю до капельки, до каждой точки своего тела…

И ещё Бунин. Он не забыл её любимого писателя, привёз из Москвы четырёхтомник, о чём она давно мечтала. На Кипре вообще плохо с книгами. В Лимассоле один-единственный магазин русской книги с отвратительным ассортиментом, а заказывать через интернет-магазины было крайне накладно. И как хорошо, что они хоть на пару дней уехали в этот райский уголок! Всё остальное потом. Сейчас нужно просто наслаждаться каждой минутой подаренного им счастья.

Был ли счастлив Шеликов? Без сомненья. Он был на десятом, или, возможно, на тридцатом небе от счастья. «Господь Бог, – думал Геннадий, – наконец-то смилостивился и послал мне чудесную женщину, которая понимает меня с полуслова, даже с полувзгляда, которая не просто любит, но уважает меня, ценит мои взгляды, слова, даже мою мелкую неряшливость, заботится обо мне… Жаль, Витьки Самарова нет рядом! Вера бы ему точно понравилась. И с Витькой рыбачить интереснее».

Рыбалка, как ни странно в такую-то жару, почти удалась. Гена выбрал место в дальнем, слегка затенённом углу участка, где в водоём из трубы струилась вода. Побросав кукурузу в небольшую заводь, он размотал снасть, нацепил на крючок самого большого червя, надеясь взять форель или осетра, сделал, как советовали, глубину чуть больше метр пятьдесят, уселся в кресло и с удовольствием закурил.

Антенна поплавка с крупной красной шляпкой показалась ему очень высокой, да и сам поплавок был какой-то массивный, такими в России пользуются на морской рыбалке или на больших озёрах, где дуют ветра и идёт волна. Здесь же, в этом каменном колодце, куда ветра совсем не проникают, водная гладь походила на зеркало. Вскоре Геннадий понял пользу таких поплавков. А пока он просто наслаждался своим счастьем, маленькими глотками отпивал из массивного стакана виски и с наслаждением вдыхал дым сигареты.

Минут через десять поплавок чуть качнулся и вновь замер. Гена насторожился, рыбацким чутьём понимая, там, в глубине, идёт разведка, и продолжаться она может долго. Нужно терпеть. Поплавок качнулся вновь, в этот раз посильнее, и вновь замер. Шеликов на секунду отвлёкся, беря из пачки новую сигарету, а когда перевёл взгляд на поплавок, того на месте не оказалось. Состояние азарта, мирно спящее где-то в закоулках души, вспыхнуло ярким огнём, и Гена сделал профессиональную подсечку. Но там что-то крупное и упрямое вовсе не желало выходить для знакомства с рыбаком. Оно не билось в ярости, не двигалось рывками, оно просто медленно и упорно уходило на глубину, сгибая удилище в дугу и всё сильнее натягивая прочную плетёную леску. С этим экземпляром (скорее всего, попался некрупный осётр или крупная форель) нужно было поиграть, спускать с катушки леску, дать возможность рыбе устать, выдохнуться, а потом помаленьку подтягивать к берегу. Шеликов же, охваченный азартным нетерпением, сделал ошибку. Леска лопнула со звуком выстрела из мелкокалиберной винтовки. Гена, конечно, громко проматюгался, но рыбу винить не стал. Он быстро наладил новую снасть и приготовился к очередному сражению.

Красная головка поплавка резко пошла влево, сам поплавок вначале сдвинулся вперёд, затем лёг на воду и в таком положении побежал направо. Карп, – сообразил Шеликов, – точно карп. Подсечка, и не особенно сопротивлявшуюся крупную рыбу Генка стал потихоньку подтягивать к берегу, подводя под неё сачок. Да, это был килограммовый карп, жирный, с крутыми боками и тёмно-серебристой чешуёй. Конечно, не осётр и не форель, но всё равно чертовски приятно! Шеликов аккуратно опустил его в садок и решил попробовать на кукурузу. Бросил горсть зёрен в воду, одно нацепил на крючок, и дело пошло. Второй карп и все последующие были одинаковыми и по виду, и по размеру, словно под копирку.

Вера, тихо ступая, подкралась сзади и закрыла Шеликову глаза своими мягкими, нежными, пахнувшими каким-то ароматным кремом руками.

– Ну что, рыбак? Где рыба? На ужин заработал?

Он отложил удочку, схватил Веру и, усадив к себе на колени, прижался к её податливым губам.

– Почему они такие холодные? – спросил он с шутливой тревогой.

– Зато сердце горячее, – ответила она, взяв в свои ладони его горячее лицо, и прижала к груди, – слышишь, как стучит. Оно по тебе стучит, соскучилось.

В садке оказалось шесть карпов. Они отнесли их на кухню ресторана и попросили закоптить, чтобы завтра забрать с собой в Лимассол. Потом в вечерней прохладе каменного каньона был чудесный ужин с лефтико и запеченным на углях картофелем и баклажанами. Нежная баранина просто таяла во рту. А потом… Потом наступила ночь нежности и счастья…

10

Пока Вера плескалась под душем, Шеликов лежал в постели с закрытыми глазами и вспоминал прелести минувшего дня. Всё было просто отлично, но какой-то холодок вдруг пробежал в душе, непонятный, ничем не объяснимый, но тревожный. Геннадий мысленно пролистал дни прошедшей недели, но ничто его не насторожило. Он, правда, был