Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин

Но всё равно пришлось проваляться бревном ещё несколько минут, и «проснуться», когда мадемуазель подошла меня растолкать.

— Подъём, проводник. Пора в путь…

Мы продолжили путь, через полчаса свернули и прошли вдоль опушки. Дальше начиналась сплошная чаща — юго-восточный край отмеченной маркером границы.

— Теперь что? — обратился я к Марату. — Мы на месте.

— Весь этот массив надо прочесать металлоискателями, — сказал он. — Идём осторожно, идём тихо. Идём двумя группами. Одну возглавлю я, вторую — Женя.

— Может, мне стоит идти первым? А то вступите ещё не туда.

— Здесь уже не важно, куда вступать. Нам надо тщательно исследовать всю территорию. Все, кто не слушает землю, смотрите внимательно по сторонам. Если хоть намёк на что-то, что вам покажется странным, сразу кричите. Мы прочешем.

— Походу, двигаться будем со скоростью улитки, — озадаченно почесал я лоб. — Ладно. Ваша вечеринка — вам и командовать.

Мы разделились на две колонны и шли медленно за новыми поводырями. Захар Котт и Илья Черкасов, к моему удивлению, были собраны и на каждом стволе каждого дерева, мимо которого мы проходили, мелом ставили метки на уровне глаз. Как я быстро догадался, чтобы не забыть, что мы здесь уже прошли.

Путь действительно оказался сложен, ведь никакими тропинками не пахло. Пацанам приходилось не только прислушиваться к сигналам, но и осторожно пробираться через заросшие кустами места и попадавшиеся овраги. И хоть такие овраги вызывали самый живой интерес, ничего полезного в оврагах не обнаружилось.

К полудню пришлось устроить короткий привал на быстрый обед. В этот раз тратить воду на готовку я не решился, а потому поели всухомятку.

К часу дня завершили исследование двух километров отмерянной территории. Взяли южнее, перебрались через поваленный ствол, который тоже облизали металлоискателями, и повернули назад, на восток.

Когда Марат замер и принялся чуть ли не гладить поисковой катушкой землю, абсолютно все догадались, что он что-то нашел. Так что бросились копать даже не лопаткой, а собственными руками. Собрались в кучку, мешали мне, любопытному, смотреть сверху, радостно шептались в предвкушении, и дружно выругались, когда Марат извлёк ржавый-ржавый обух топора со сгнившим наполовину полотном.

Я подумал, было, что это какая-то доисторическая ценность. Мало ли. Остатки топора времён Ивана Грозного.

Но Марат только сплюнул и передал обух брату. Тот его равнодушно осмотрел и оставил лежать на ближайшем пеньке.

Ну и правильно. Не закапывать же обратно.

Энтузиазма у поисковиков поубавилось. Но ненадолго, ведь через несколько минут уже Женя орал: «Сигнал!», «Сигнал!».

Особого интереса опять не проявил лишь я. Остальные копали аккуратно, словно опытные археологи, раскапывавшие погребённые под пеплом Помпеи.

Но в этот раз везунчикам достался целый гвоздь. Тоже ржавый, тоже гнутый и тоже наполовину сгнивший. Я даже не удержался и похихикал.

Мой настрой никто не оценил. Так что пришлось молча двигаться дальше.

К пятнадцати-тридцати, измученные и измотанные, мы вышли к восточному краю очерченной мною территории. В пятидесяти метрах южнее той самой поляны, откуда стартовали. И тут уже пришлось устроить полноценный перекур.

Избалованные жители мегаполиса, особенно те, чей возраст перешагнул отметку в тридцать лет, упали там, где стояли. И пяток минут ни в какую не хотели шевелиться. Пришлось заботу опять взвалить на свои хрупкие плечи. Я и костёр развёл, и воду вскипятил, и крепкого чая сделал. А затем открыл очередную пачку армейских галет.

Марат и Женя выглядели растерянными. Я хорошо рассмотрел их мордашки. И не менее хорошо рассмотрел взгляды, которыми они украдкой обменялись, попивая чаёк. Видимо, к ним приходило осознание того, что тот самый динозавр, которого они усердно старались обнаружить, мог и не существовать.

Но пацанов мне было не жалко. Они изначально знали намного больше меня. И не спешили поделиться секретами. Пусть даже действительно раздумывали над таким вариантом… Теперь пришла пора расхлёбывать. Я привёл их туда, куда просили. Пусть теперь на собственном опыте ощутят горький вкус разочарований. Им это будет полезно.

Я бросил взгляд на наручные часы.

— Подъём, господа туристы. Успеем сделать ещё один марш-бросок до вечера. Возьмём южнее на двадцать-тридцать метров, и сделаем те самые два километра до следующей границы. Если я не ошибаюсь, там рядом есть проплешина. Там и заночуем.

Возмущаться никто не стал. Даже Гоша, которого мне было искренне жаль, опёрся на импровизированный костыль и поскакал следом за молчаливой Ксенией. С утреннего привала та ни разу не раскрыла ротик. И шла молча, хмуро поглядывая на спину собственной тётки.

В этот раз мы двигались ещё медленнее. Марат и Женя старались не оставлять неизученными ни клочка почвы. Просили даже вырубать кусты, которые затрудняли работу. Но за очередной час опять ничего не обнаружили.

К шести вечера Гоша сдался. Он просто сел там, где остановился. И в этот раз суровый взгляд Кругловой не заставил его пошевелиться.

— Что за ерунда происходит? — развёл руками пропотевший насквозь Илья Черкасов, который взвалил на свои крепкие плечи всю поклажу Георгия. — Ни намёка на… на… на лагерь.

«На-на-на-лагерь» прозвучал весьма странно. Но поразмышлять над этой странностью мне не удалось как следует, ведь я заметил Вениамина Фёдоровича Артамонова, который, наверное, благодаря природной глупости, прислонился уставшей спиной к гнилому стволу.

— Ни шагу больше не сделаю сегодня, — измученно пробурчал он. А затем выкатил зенки и закричал, когда, под классический звук хрустнувшего дерева, стал заваливаться назад. — А-а-а-а-а!!!

Мой упреждающий крик он опередил на секунду, буквально. Но было уже поздно — тучное тело, утяжелённое рюкзаком, завалилось на рухнувший ствол и на мгновение затихло в пыли гнилых опилок.

— А-а-а-а!!! — безмозглый обладатель дряблого тела очухался достаточно быстро. И сразу завопел.

Я сбросил рюкзак и оказался рядом в два прыжка, опередив остальных.

— А-а-а-а-а! — орал Артамонов, дёргая ногой, зацепившейся за пень.

— Да заглохни ты! — прикрикнул на него я. — Не рыпайся! Не дёргайся!

Тот меня послушал. Прекратил барахтаться и приподнялся на локтях, кряхтя и стеная.

Стараясь не прикасаться к застрявшей в пеньке ступне, я бегло осмотрел пациента.

Пятна крови на острой кромке не оставляли сомнений, что рана есть: левая штанина разорвана, кровавые полосы видны на бедре и, очевидно, повреждена икроножная мышца. Собственноручно задрав дорогую футболку, Артамонов показал, что и дряблый живот тоже расцарапан. Пока непонятно, насколько сильно, но несомненно. Надеюсь только, щепки гнилого дерева в этом брюхе не застряли.

— Старый невнимательный дурак! — в сердцах выругался я. В этот момент я был зол больше на себя, чем на него, ибо не предупредил заранее, чтобы не думал прикасаться