За СССР. Старик на ринге - Никита Андреевич Борисов

Воронин принял помощь и встал. Они смотрели друг на друга — молодой чемпион и старый воин — с взаимным уважением, которое выходило далеко за рамки спортивного соперничества.

Гонг возвестил об окончании раунда. Оба боксёра, едва держась на ногах, обнялись, поддерживая друг друга.

— Прав был мой батя, когда про тебя рассказывал, — тихо сказал Джексон.— . Говорил, что ты — самый упрямый и храбрый человек на земле.

— А что про вас мой батя говорил, я лучше промолчу, — хмыкнул Воронин.

Джексон расхохотался, держась за бок. У обоих текла кровь из рассечений, оба едва стояли на ногах, но оба чувствовали, что участвовали в чём-то большем, чем просто спортивное состязание.

Судьи и врачи поднялись на ринг. После короткого совещания рефери объявил об остановке боя по медицинским показаниям — слишком серьёзные рассечения были у Воронина, да и по всему было видно, что его силы полностью исчерпаны.

Технический нокаут. Формальная победа Джексона.

Американец взял руку Воронина и поднял её вверх, как руку истинного победителя. Весь зал взорвался аплодисментами.

Советские официальные лица, иностранные журналисты, простые зрители — все стояли, аплодируя двум боксёрам, которые показали не только спортивное мастерство, но и то, что находится за пределами спорта — человеческое достоинство, уважение к противнику, преодоление возрастных и идеологических барьеров.

Воронина на носилках унесли в медицинский кабинет.

***

Он пришёл в себя на больничной койке, в окружении семьи. Голова гудела, всё тело болело, но на душе было удивительно спокойно.

— С возвращением, пап, — тихо сказала Наталья, держа его за руку. — Ты нас напугал.

— Как долго я был без сознания? — спросил Воронин, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Почти сутки, — ответил Алексей. — Врачи говорят, полное истощение и небольшое сотрясение. Но жить будешь.

— Жаль, — слабо улыбнулся Воронин. — Клавдушка уже ждала.

— Подождёт ещё, — строго сказала Елена. — У тебя тут ещё дел полно.

Маленькая Маша протиснулась вперёд и положила на прикроватный столик газету.

— Смотри, дед! — гордо сказала она. — Ты на первой странице!

Воронин с трудом повернул голову. С первой полосы «Советского спорта» на него смотрел он сам — окровавленный, но стоящий прямо, с поднятой Джексоном рукой. Заголовок гласил: «Бой века: возраст против молодости, опыт против силы, мужество против мастерства».

— А что Джексон? — спросил Воронин.

— Он приходил тебя навестить, — сказал Алексей. — Оставил записку. Сказал, что это был самый важный бой в его жизни, и что он никогда его не забудет.

— Хороший, был бы парень, — кивнул Воронин. — Если бы родился в СССР.

Все рассмеялись. Даже в таком состоянии дед оставался верен себе.

— А ещё звонил Коробов, — добавил Юрий. — Сказал, что тебя хотят наградить. И что ты стал национальным героем. Все только о тебе и говорят.

— Глупости, — проворчал Воронин. — Я просто старый боксёр, который слишком долго не знал, когда остановиться.

— Нет, дед, — серьёзно сказала Маша. — Ты показал всем, что советский человек никогда не сдаётся. Даже в детском саду всем теперь интересно, кто такие ветераны и что такое Сталинградская битва.

Воронин посмотрел на внучку долгим взглядом. Потом медленно протянул руку и погладил её по голове.

— Знаешь, Машенька, — тихо сказал он, — если хоть один мальчишка или девчонка после этого боя узнает правду о войне и о тех, кто на ней погиб... если хоть один молодой человек поймёт, что значит быть настоящим человеком... тогда всё было не зря. Тогда я действительно победил.

Сегодняшний день был для Воронина началом чего-то нового — признания, уважения, но главное — понимания, что его жизнь, его опыт, его история имеют значение для будущих поколений.

Он закрыл глаза, представляя, как рассказывает Клавдии обо всём, что произошло. Она бы гордилась им. Она всегда им гордилась.

«Я ещё повоюю, Клавдушка, — подумал он, засыпая. — Ещё немного повоюю, а потом приду к тебе. Обещаю».

И в этот момент, где-то между сном и явью, ему показалось, что он слышит её голос:

«Я буду ждать, Миша. Но не торопись. У тебя ещё столько дел».

Эпилог

Три месяца спустя на Красной площади проходил парад в честь очередной годовщины победы в Великой Отечественной войне. Среди почётных гостей на трибуне стоял Михаил Петрович Воронин — с новой медалью на груди, окружённый семьёй.

А рядом с ним, к удивлению многих, стоял Тайрон Джексон, специально прилетевший из Америки на эту церемонию. Бывшие соперники стали друзьями, и теперь американский боксёр с интересом смотрел на марширующие войска, слушая комментарии Воронина о каждом роде войск.

— У меня к тебе серьёзное предложение, Михаил, — сказал Джексон в перерыве между прохождением колонн. — Я открываю боксёрскую школу в Чикаго. Хочу, чтобы ты приехал и провёл мастер-класс. Показал американским мальчишкам, что такое настоящий бокс и настоящий характер.

Воронин задумался. Ещё полгода назад сама мысль о поездке в Америку показалась бы ему абсурдной. Но мир менялся, и старый боксёр менялся вместе с ним.

— Знаешь, — медленно сказал он, — пожалуй, я приеду. Но с одним условием.

— Каким? — спросил Джексон.

— Потом ты приедешь к нам ещё раз. И мы с тобой поедем в Волгоград... в Сталинград. Я покажу тебе места, где воевал. Где мы защищали нашу Родину.

Джексон серьёзно кивнул и протянул руку:

— Договорились, старый солдат.

Они пожали руки, и в этом рукопожатии было больше, чем просто дружеский жест. Это было символом того, что даже самые глубокие раны затягиваются, что вражда может смениться уважением, а затем и дружбой. Что люди, в конечном счёте, могут научиться понимать друг друга, несмотря на разные языки, разные системы и разный опыт.

Маленькая Маша, наблюдавшая эту сцену, тихо спросила:

— Дедушка, а это правда, что война скоро совсем закончится? Что больше не будет холодной войны?

Воронин посмотрел на внучку, потом на Джексона, потом на Красную площадь, где проходили войска.

— Знаешь, Машенька, — сказал он, — я думаю, что всё возможно. Если старый советский боксёр и молодой американский чемпион могут стать друзьями... если люди научатся уважать друг друга, несмотря на различия... тогда, может быть, наши страны тоже смогут найти общий язык.

Маша серьёзно кивнула, принимая эту мудрость.

Над Красной площадью летели военные