Последний Герой. Том 10 - Рафаэль Дамиров

— Я там бываю, где вам и не снилось. На промысле ветер воет, снег по колено, буровая орёт так, что каждая балка дрожит. Стоишь на площадке, пар изо рта столбом, рукавицы дубеют прямо на руках, еле согнёшь. Берёшь буровой ключ, тяжеленный, сука, и свинчиваешь трубы. Железо на морозе к рукавицам липнет, пальцы немеют, а ты всё равно работаешь. Чуть прощелкал — и давление уйдёт, колонну прихватит. Тогда — фьюх! — вся бригада будет сутки разгребать. Вот это работа! А не ваши рифмы, стишки и собрания с кофеёчком! Поняли-и?

Он шумно выдохнул, облокотился о спинку кресла, и, довольный собой, сделал большой глоток пива.

— Допустим, так — сказала Плотникова, морщась. — Первый, второй. Кто же тогда третьим погиб бы? Не ты, а? Понесло тебя, смотрю, Чижова.

— Ой, Ирка, не гунди, — хихикнула журналистка и взяла под локоток Артёма. Она явно знала, куда давить. — Ты такая вредная в последнее время, Ирка. Я бы тебя убила. Даже, может, первой, а не третьей! А! Ну точно! Третьей должна быть женщина!

— Так! — воскликнул я, привставая. — Ну-ка, прекратили разговоры про смертоубийство. Мы здесь вообще-то собрались, чтобы обеспечить безопасность, а не выдумывать всякую чертовщину.

— А мне нравится, — фыркнул Артем. — Можно даже как игру устроить, — хихикнул он. — Типа, понарошку убивать друг друга!

— Бред какой-то, — воскликнул Тимофей. — Пошли лучше покурим, — предложил он, поворачиваясь к Антону.

— Пошли, — кивнул тот, прихватив пиво. — Пусть дальше сюжетики крутят.

Они вышли на улицу.

А между тем Плотникова решила перейти в наступление.

Теперь, когда муж вышел, руки у неё были развязаны. Она подошла с бокалом к хозяину дома, вклинилась между вертлявой попой журналистки и Артёмом, и тихо, с мягкой улыбкой сказала:

— Артём… Давай на брудершафт. Ты такой молодец, что нас всех собрал. Завтра ведь и вправду юбилей. И даже мой… — она махнула в сторону двери, куда ушёл Антон, — даже мой согласился поехать. Хотя я была уверена, что он сам не поедет и меня не пустит. Но я сказала, как ты меня учил, что там много, очень много бесплатного пива.

— Ой, да брось ты, Ир, — мягко усмехнулся Ланской. — Ты же знаешь, я всё для вас. У меня, кроме вас и клуба, никого и нет.

Он хохотнул, но смех получился какой-то грустный.

— Но я выпью…

Ирина и Артём выпили на брудершафт.

— Ну, — смущённо проговорила она, — теперь же по правилам надо поцеловаться…

И посмотрела на него так, будто вовсе и не она всё это предложила.

— Конечно, — улыбнулся он.

Они наклонились друг к другу и слились в поцелуе.

Тишину нарушил глухой голос у двери:

— Это что за нахер тут происходит?

Я обернулся. В проёме стоял Антон. Покрасневший, с бутылкой в руке. Лицо его перекосилось от бешенства.

— Ой, Антон, не начинай, — вскрикнула Ирина. — Это просто по-дружески! Мы выпили на брудершафт!

— Ага, по-дружески! — выкрикнул он, с трудом удерживаясь на ногах. — Может, вы ещё натрахаетесь по-дружески на свой брудершафт⁈

— Антон, замолчи! Не стыдно тебе⁈ — воскликнула жена.

— Слышь, стыдно⁈ — заорал он, кидая бутылку на пол. — Сосёшься с этим загорелым при живом муже-на! И кому стыдно тогда?

Он, пошатываясь, двинулся к Артёму, не сводя с него взгляда, вены вздулись у него на шее.

— Слышь ты, загорелый, — прорычал он, — ты чё мою жену лапаешь⁈

— Тоха, Тоха, ты чё, не гони, — спокойно сказал Ланской, подняв руки ладонями вперёд. — Это… ритуал такой. На брудершафт пьёшь — и всё.

— Ну щас я тебе ритуал сделаю, — рыкнул Антон. — А потом — на девять дней и на сорок!

— Ты бы за базаром следил, Антон, — нахмурился Артём, бросив попытки казаться дружелюбным и сменив тон. — Некрасиво ведёшь себя.

Он щурился, не повышая голоса, но в его взгляде читалась холодная опасность.

— На, тварь… — выдохнул подошедший в упор вахтовик и замахнулся.

Антон зарядил кулаком прямо в лицо Артёму. Тот не ожидал, что дойдёт до удара, и в скулу пробило глухо.

Хрясь!

Ланской, покачнувшись, рухнул на пол.

— Ты что творишь⁈ — взвизгнула Ирина, повиснув на руке у мужа, потому что тот уже занёс вторую, собираясь добить лежащего.

— А ну стоять! — рявкнул я, вскочив с кресла.

Но, к моему удивлению, Артём поднялся быстро. Тряхнул головой, провёл ладонью по разбитой щеке и махнул рукой:

— Спокойно, друзья, спокойно, всё нормально! Я в порядке! Просто чел перепил. Бывает. Сейчас мы его спать уложим.

— Кто там перепил⁈ — взревел Антон. — Что ты сказал⁈ Иди сюда!

— Ты со мной подраться хочешь⁈

— Да с кем тут драться, — усмехнулся буровик. — Тьфу.

— Ну давай, — вытирая кровь с губы, проговорил Артем. — Ну, хочешь — давай. Пройдём в подвал, там у меня спортзал, и как нормальные, цивилизованные люди решим всё в поединке.

— Да иди ты в жопу со своим спортзалом! — зарычал Антон. — Я тебя тут же урою! Мне снаряды ваши до лампочки!

Он шагнул вперёд, замахнувшись, и я уже собирался его скрутить, но тут произошло то, чего не ожидал никто.

Ланской вдруг резко подсел, ушёл из-под удара, схватил Антона за запястье, вывернул руку и легко, почти играючи, уложил его на пол. Движение было выверенное, как у спортсмена на показательных выступлениях, когда напротив него даже нет серьёзного соперника.

Антон захрипел, корчась от боли. Артём прижал его к полу, держа сустав на излом.

— Ай! Сука, отпусти! — ревел Тоха, извиваясь.

— У меня за плечами, между прочим, десять лет айкидо и пять джиу-джитсу, — спокойно сказал Ланской, не повышая голоса. — Так что не дёргайся.

— Отпусти! Ах-х ты…

— А ты обещаешь себя вести нормально?

— А-а… Отпусти! — прохрипел тот, уже не пытаясь вырваться.

— Антошенька! — подбежала к нему Ирина. — Тебе больно, милый? — причитала она, хватая мужа за плечо. — Отпусти его, я успокою.

Артём посмотрел на неё, кивнул и отпустил.

Вахтовик поднялся, пошатываясь, держась за руку — кисть, похоже, он чуть потянул. Рука повисла безвольно, будто отключилась.

Он молча посмотрел на Ланского, потом отвернулся. Ирина подхватила его под локоть и увела к лестнице, бормоча что-то примиряющее.

— Там, на втором этаже, есть комната, — сказал Артём, глядя вслед уходящей паре. — Уложи его там.

— Мы ещё поговорим с тобой, — пробурчал здоровяк, покачиваясь.

— И возьми ему пивка, Ир. Пусть побольше пьёт и побольше спит.

За ними пошёл и Речкин. Ира попросила его помочь довести мужа до спальни. Тимофей прихватил с собой пару бутылок пива, и вскоре троица удалилась вверх по лестнице, оставив за собой запах спиртного.

В комнате остались только журналистка, Кожевников, хозяин дома и я.

— А что это вы, товарищ