Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Все не так уж плохо, сэр. Во всяком случае, для нас. Тут говорится, что кто-то из сотрудников департамента по делам Ближнего Востока и Северной Африки – его имя старательно не называют, полагаю, он какой-то министр, и мы могли бы легко это выяснить, но не важно – отправился на правительственном самолете с обычным визитом в Ханью, город недалеко от авиабазы в заливе Суда. Никогда там не бывал. Но ровно в то самое время, когда он должен был туда прибыть, патрулирующий греческий «Мираж» заметил самолет, очень похожий на тот, на котором летел сотрудник департамента, – вряд ли это был какой-то другой самолет, – пролетающий прямо над Ираклионом.

– И конечно, – подхватил Тэлбот, – вы сверились с картой и пришли к выводу, что он направлялся в какое-то конкретное место. Что это за место?

– Тобрук.

– Вы также пришли к выводу, что он оттуда не вернется?

– Учитывая причуды человеческой натуры, сэр, я бы так и подумал. Греческая разведка установила также, что исчезающий министр, если он вправду министр, имел счет в том же афинском банке, который почтил своим присутствием Филипп Трипанис. Судя по всему, теперь они идут по горячим следам господина Трипаниса. Нас вряд ли волнует, схватят они господина Трипаниса или нет.

– Я думаю, – заговорил Хокинс, – что, если бы наш друг-филантроп из кают-компании знал о судьбе своего приятеля в здешнем правительстве и о судьбе А и Б – или X и Y – в Вашингтоне, его юмор стал бы менее искрометным. А если бы он знал, что нам известно о «Таормине» и ее базе в Тобруке, ему стало бы и вовсе не до смеха. Это все, ван Гельдер?

– На эту тему все, сэр. Мы с капитаном Монтгомери и профессором Уотерспуном обсуждали погоду.

– Вы? – Хокинс посмотрел на ван Гельдера с подозрением. – Только не говорите, что вами снова завладела Кассандра.

– Отнюдь, сэр. Эвр стих. Полностью. Мы полагаем, что теперь возвращение нормальной погоды – лишь вопрос времени. Очень короткого времени. Последние сообщения это подтверждают. «Ангелина» в настоящий момент стоит между нашим кораблем и «Килхарраном». Если мельтеми подует снова, естественно с северо-запада, мы не сможем вывести ее из нынешнего положения. Возможно, разумно было бы отбуксировать ее к нашему борту.

– Конечно, – сказал Тэлбот. – Позаботьтесь об этом прямо сейчас, старший помощник. А потом соберемся на последний ужин.

Ван Гельдер выглянул в открытую дверь:

– Уже темнеет, сэр. Вы не хотите дождаться рассвета, прежде чем мы отправимся в путь?

– Я очень хотел бы дождаться рассвета. Но у нас есть долг перед ближними.

– Мы должны быть храбрыми, благородными и самоотверженными?

– Чем раньше мы уйдем, тем скорее смогут лечь спать на Потомаке. Не говоря уже о «Килхарране» и «Ариадне».

Денхольм перевел взгляд с Тэлбота на ван Гельдера. На его лице появилось выражение, близкое к недоверию.

– Капитан, я правильно понимаю, что вы и лейтенант-коммандер ван Гельдер идете на «Ангелине»?

Тэлбот покачал головой:

– Так я и думал, что до этого дойдет, старший помощник. Младшие офицеры сомневаются в наших профессиональных навыках.

– Я не понимаю, сэр. Почему вы и старший помощник собираетесь идти на «Ангелине»? Я имею в виду…

– Мы не собираемся идти на «Ангелине». Мы забираем «Ангелину». Профессор Уотерспун и его жена никуда не идут. Они, конечно, еще не знают об этом. Наш добрый профессор очень разозлится, но угодить всем невозможно.

– Я понял, сэр. Да, я понял. Мне следовало догадаться. Я хотел бы пойти с вами.

– И да и нет. Вы пойдете, но не на «Ангелине». Вы возьмете на себя катер «Ариадны». Вы не запустите двигатели прежде, чем мы отойдем хотя бы на три мили. Не стоит провоцировать преждевременные большие взрывы.

– И потом мы последуем за вами на этом расстоянии?

– Не столько последуете, сколько будете кружить вокруг нас на том же разумном расстоянии в три мили. Ваша задача будет заключаться в том, чтобы предупреждать и убирать с дороги ничего не подозревающие суда, которые подойдут слишком близко.

– А потом нужно будет отбуксировать вас сюда?

– Когда мы сбросим мину и отойдем на достаточно безопасную дистанцию, мы заведем двигатель и вернемся. Буксир не помешает. А может, адмирал заберет нас на «Ариадну». Мы пока еще не решили, и на данный момент это не важно. Но то, что я сейчас скажу, действительно важно. Возьмите с собой на катер главного старшину Маккензи, сержанта морской пехоты Брауна и старшину Майерса. Самое главное, возьмите упакованное в пластик критронное устройство для детонации и хорошо спрячьте его на катере. Лучше всего под половицами в рубке. Прикажите старшине Майерсу взять самый маленький портативный передатчик, какой только найдется, и спрячьте его туда же. После этого убедитесь, что половицы надежно прибиты гвоздями.

– Могу я узнать причину такой чрезмерной секретности, сэр?

– Не можете, по той веской причине, что у меня нет причин вам это объяснять. Лучшее, что я могу сделать, – это неопределенно махнуть рукой и сказать, что я готовлюсь к непредвиденным обстоятельствам. Вам ясно?

– Думаю, да, сэр.

– Теперь идите и соберите свою команду. И ради бога, не позволяйте никому увидеть, как вы бродите с критроном под мышкой.

Лейтенант Денхольм ушел.

– Бывают моменты, капитан, – сказал Хокинс, – когда я должен признать, с сожалением конечно, что вы не всегда дружите с правдой. Я имею в виду правду, всю правду, и ничего, кроме правды.

– Согласен, сэр, – сказал ван Гельдер. – Очень плохой пример для младших по званию.

Тэлбот улыбнулся:

– «Будь непорочна, как лед, и чиста, как снег, не уйти тебе от клеветы»[36]. Что-то в этом роде. Мы, капитаны, привыкли к несправедливости. У меня странное ощущение, – ладно, ладно, Винсент, давайте признаем микроскопические следы шотландской крови, – что сегодня вечером за ужином Андропулос как бы невзначай задаст странный вопрос. Предлагаю пригласить сюда доктора Викрама.

И действительно, этим вечером у Андропулоса был заготовлен странный вопрос, но он не спешил его задавать. Лишь после того, как все покончили с главным блюдом, он сказал:

– Мы не хотим совать нос, куда не положено, капитан, или задавать вопросы о чисто военно-морских делах, которые не должны нас волновать. Но что бы ни происходило, это, безусловно, касается нас, прямо или косвенно, а мы всего лишь люди и очень, очень любопытны. Мы все видим, что на «Ангелине» присутствует весьма подозрительная атомная мина, закрепленная в люльке на палубе. Я думал, ваши намерения состояли в том, чтобы отправить ее подальше с максимально возможной скоростью?

– Именно это мы и сделаем, господин Андропулос. Когда придет время, то есть после того, как мы закончим ужинать. Вы хотите сказать, что не будете знать покоя, пока она не исчезнет с глаз долой?

– Признаюсь, мне значительно полегчает, когда я увижу, как «Ангелина» уходит за горизонт, а при ясном небе и почти полной луне мы сможем увидеть именно это. Эгоистично? Трусливо? Может, да, а может, и нет. – Андропулос вздохнул. – Я не вижу себя в роли героя.

– Равно как и я. И как любой разумный человек.

– Но ведь… эта атомная мина все еще нестабильна, разве не так?

– Не думаю, что это настолько опасно, как было. Но зачем спрашивать меня? Рядом с вами сидит специалист.

– Да, конечно. Доктор Викрам, как вы смотрите на эту ситуацию?

– Капитан прав, то есть я надеюсь, что прав. Радиоактивное излучение водородных ракет, от которых атомная мина теперь отделена, имеет крайне ограниченный радиус действия. Они больше не влияют на мину, и та постепенно начнет стабилизироваться. Но я должен подчеркнуть, что это медленный процесс.

– А сколько времени пройдет, прежде чем она полностью стабилизируется? Я имею в виду, когда она достигнет такого состояния, при котором двигатели проходящего судна не будут на нее влиять?

– А! Ну понимаете ли… – В голосе Викрама смешались неуверенность и неопределенность. – Как я уже говорил, мы сейчас находимся в сфере неизведанного, непроверенного, но я произвел кое-какие расчеты. Сложные расчеты, включающие в себя высшую математику, так что я не буду утруждать вас ими, но, по моим расчетам, мина должна стать безопасной самое большее через двенадцать часов. Возможно даже, это произойдет за шесть часов. За меньшее время – нет, риск будет неоправданно высоким.

– Да идите вы