Сельский стражник - Роман Феликсович Путилов

густую вонь, и обсуждали, что в поселковом магазине сроду не было таких свежих рулетов, и, кроме «просрочки», тут ничем не торгуют, я заливал и засыпал пол в металлической клетке всей бытовой химией, которая только обнаружилась у меня дома. Вечером Иринка устроит мне выволочку — из чистящих и моющих средств дома осталось только кусок хозяйственного мыла и зубная паста. Пусть пару дней постоит эта убойная смесь, а потом я смою все большим количеством воды. Если даже пол после этого сгниет, мне по большому счету все равно, я всерьез рассчитываю после Нового года навсегда распрощаться с поселком Клубничный, тем более, что до весны жизнь в нем замирает, пока окрестности вновь не заселят многочисленные дачники. Сегодня заеду в РУВД, узнаю у следователя, нужно ли мое участие в расследовании всех этих многочисленных краж, а потом у меня будет, по моим расчётам, пара дней, чтобы продолжить слежку за Зятем. Мне необходимо было до декабря установить его слабые места и скомпрометировать его, чтобы от него, как от чумного, шарахались все знакомые и незнакомые.

Сегодня, после праведных трудов на ниве политической борьбы, Антон Алексеевич по вечернему времени посещал баньку. Сауна, перед которой припарковались десяток машин, находилась в одном здании с Общественными банями номер шесть, третий год находящимися в состоянии капитального ремонта, завершение которого входило в наказы избирателя депутата Дорожного района, от которого и избрался Зять. Я об этом случайно в газете прочитал и долго смеялся. Среди наказов избирателей разных округов ремонт общественных бань занимал значительное место. Но у господ, что собрались сегодня в заведении под вывеской «Сауна», был отдельный вход, и очевидно, неустроенность и разруха общественной бани его касались мало. Я припарковал свою «копейку» возле зарослей молодого клена и пробежался глазами по стоянке. Интересно, если забить чем-нибудь вон ту трубу, из которой валил черный дым, через сколько минут посетители бани полезут на улицу, как тараканы?

От активных действий меня при удерживали огоньки сигарет,

Что периодически вспыхивали возле машин, видимо, большинство посетителей приехало со своими водителями-телохранителями, в присутствии которых, лезть на крышу сауны с замасленной фуфайкой из багажника, что заткнуть оной фуфайкой трубу, было неудобно. Поэтому пока я ограничился фиксацией государственных автомобильных знаков, которые мог разглядеть в темноте, не вылезая из салона и не привлекая ничьего внимания. Будем завтра «пробивать» машины, выяснять данные владельцев и устанавливать связи Зятя.

Девочек в баню привезли примерно через час, и я понял, что смысла оставаться дальше нет, никакого толка не будет.

Территория Завода. Здание заводоуправления.

У кабинета директора я сидел уже сорок минут, прислушиваясь к ругани, время от времени доносившейся через плотно закрытые двери.

Неожиданно двери распахнулась, и на пороге кабинета появился растрепанный и вспотевший Антон Владимирович Рохальский, заместитель генерального директора Завода по экономике.

Он шагнул из двери, но, что-то вспомнив, обернулся, но из глубины кабинета прозвучало:

— Владимирович, если не тянешь, то лучше уходи сам, я все сказал.

Покрасневший зам по экономике сдержавшись, осторожно прикрыл двери и, не глядя на посетителей, замерших, как соляные столбы, пошагал к выходу, да так шустро, то я догнал его только у лестничной площадки.

— Антон Владимирович, что случилось?

Заместитель было отмахнулся, но, видимо желание сбросить напряжение было слишком сильным, он спустился на площадку между этажами, подрагивающей рукой достал пачку «Интера», со второй попытки вытащил сигарету и вставил ее в рот.

— Андреевич КТУ режет всем цехам…

— Понятно.

КТУ или «Коэффициент трудового участия» составлял практически половину заработка работника Завода и был, в отличие от оклада, подвластен директору. Формально, конечно, это было не так. Каждый цех или участок получал, функционируя на условиях хозяйственного расчета, «зарабатывал» ежемесячно определенную сумму денег, из которых вычислялись расходы на материалы и оборудование, общецеховые и прочие расходы, а оставшуюся сумму, за минусом окладной части, индивидуально распределял совет бригадиров, определяя степень участия каждого работника в достижении результатов, после чего все эти расчеты утверждались подписью генерального. Ожидаемо, что став директором акционерного общества и немножко совладельцем, Григорий Андреевич приступил к увеличению своего пакета акций, первый этап которого предполагал ухудшение материального положения сотрудников. Мало того, что задержка заработной платы увеличилась с шести месяцев до семи, так директор принялся правдами и неправдами резать размер КТУ, требуя от заместителя по экономике увеличения коэффициента общезаводских расходов, а вот Антон Владимирович, будучи человеком честным, насколько может быть честным человек на такой высокой должности, этому, экономически обоснованному, грабежу пытался вяло сопротивляться.

Постояв с нервно курящим заместителем по экономике и искренне ему посочувствовав, я решил встречи с генеральным сегодня не добиваться, а подойти к нему попозже, когда его настроение будет более позитивным.

Бумаги, требующие подписи были, конечно, в пользу Завода, но были нюансы, а вот захочет ли генеральный услышать и принять эти нюансы — оставалось большим вопросом.

Наскоро «накидавшись» в столовой завода жареным минтаем с водянистой картошкой, я как раз успел в началу обеденного перерыва в областном отделении Либерально партии, и теперь наблюдал, как из распахнутых дверей выходили местные партийные чиновники. Зять появился в числе последних, подошел к своему джипу, тарахтящему на холостом ходу. С водительского места выскочил давешний телохранитель, попытался открыть хозяину заднюю дверь, но Зять помахал рукой, сел на водительское сидение, а охранника отправил куда-то, сунув ему в руку какую-то купюру, как бы не десять долларов, после чего, человеческая громада в кожаном плаще двинулась прочь, одновременно рассматривая вывески, попадающихся на его пути, заведений. Не думаю, что Антон Алексеевич был искренне озабочен соблюдением режима труда и отдыха своего бодигарда. Напрашивается мысль, что Чебриков собрался ехать туда, где лишние глаза совсем не нужны.

Я завел двигатель, выжал сцепление и…подскочил от неожиданности, чуть не пробив головой потолок салона «копейки». В тот момент, когда я собирался стартовать вслед за удаляющимся джипом, в боковое окошко вежливо постучали.

Я, обмирая обернулся — у машины стояла Ирина.

— Бля! Прыгай скорее, а то уйдет! — в азарте крикнул я и «копейка» забуксовала по снегу раньше, чем Ирина закрыла дверь.

— Ты что тут делаешь?

— Не мешай, а то упустим! — я вертел головой, одновременно бросая машину вперед, чтобы успеть проскочить светофор, держать заднюю полусферу через зеркальце и не упустить темно-зеленый силуэт впереди.

Ирина пыталась дуться, но через несколько минут поняла, что меня это не особо волнует — движение на городских дорогах сегодня было сложным и рваным, и мне было не до обид оскорбленной