Штурмовик-8. Легенды морей - Валерий Михайлович Гуминский

— Кафхэн Нофре, господин, — ответил тот.

— Понял. Надеюсь, не забуду, — кивнул я и увидел старика, скинувшего свои тряпки и надевшего длинный аксумский халат из верблюжьей шерсти.

Пусть амиль приходится мне врагом, но врагом серьёзным, упорным и цепким, к тому же вышедшим ко мне в одиночку, без оружия. Я приподнял шляпу в ответ на его приветствие в виде прижатых к груди рук. Наби-Син поклонился, но остался стоять за моей спиной, поглядывая на маячившего в тени портиков своего бывшего собрата.

Мы стояли и разглядывали друг друга с настороженным интересом. У халь-фаюмцев очень тяжело определить возраст, хотя проживание в полупустыне и горной местности накладывает на их лица определённый отпечаток, вроде сетки мелких морщин, блеклости и усталости во взгляде. Амилю, скорее всего было пятьдесят лет, или чуть больше. По меркам местного населения, уже глубокий старик. Хотя, он находится в том возрасте, когда телу ещё привычны физические нагрузки, но дряблость мышц, потерявших упругость, уже видна невооружённым глазом. Этот амиль давно не брал в руки оружие. Его острый клинок — проницательный ум. Сейчас Кафхэн Нофре просчитывает меня и выбирает наиболее лучший вариант, в котором он останется в живых, чтобы позже, с новым отрядом, прийти сюда и отомстить. Так ли это, я не знаю. Никогда не имел дело со старейшинами Ордена низаритов. Да и с «ночными убийцами» впервые столкнулся лишь недавно.

Амиль не предложил мне сесть на лавку; он остался стоять напротив меня, не глядя на чётки, перебирая их.

— Наконец-то, небеса дали мне возможность встретиться с вами, командор Сирота, — учтиво произнёс Нофре текучим, плавным голосом. — С человеком, сумевшим выжить в бою с каждым из братьев Ордена. Не подскажете, сколько моих федаинов обрели покой от вашей руки?

— Не скажу точно, амиль, но не меньше пяти, — сохраняя на лице маску спокойствия, ответил я.

— Их было гораздо больше, — едва заметно шевельнул бровями халь-фаюмец.

— Но и я был не один. Когда пришло понимание, кто идёт по моим следам, я начал учить своих воинов, как противостоять «чёрным невидимкам».

— Ваши люди тоже любят чёрный цвет, — заметил амиль. — Вам не кажется, командор, что это не случайность?

Он неожиданно показал жестом, что хочет прогуляться. Я присоединился к нему, после чего мы стали расхаживать по дворику, не обращая внимания на наших слуг. Наби-Син следил за своим соратником, до сих пор прячущимся в тени колонн, чтобы в любой момент прикрыть меня от нападения.

— Не знаю, амиль, случайность это или нет, — покачал я головой. — Для меня чёрные одежды — напоминание о людской несправедливости и воинской доблести.

— Я вас понял, командор. Вы, вероятно, из тех людей, которых заставили искупать вину своей кровью. Кажется, вас называют штурмовиками?

— Не обязательно речь идет именно обо мне, — я был осторожен. Любая оплошность в разговоре может привести к неприятным последствиям. — Множество моих бойцов прошли тяжёлые испытания, а я им дал второй шанс на искупление.

— Насколько я знаю, в Дарсии нет арестантских подразделений, — Нофре не переставал двигать чётки в такт своим шагам. — Штурмовые отряды практикуют в Сиверии. Значит ли это, что ваши люди являются преступниками в королевстве? Фактически, они солдаты противника.

— Они были пленниками у пиратов, — мне хотелось одним ударом сломать шею амилю, но сдерживался лишь из-за Наби-Сина. Амиль должен лично высказать своё решение моему слуге. А то халь-фаюмец расстроится и будет до конца переживать, что Орден считает его предателем.

— Пусть так, — кивнул пожилой низарит. — Я не копаюсь в чужих жизнях, я их просто прерываю. Таково моё предназначение: получать заказы на людей и исполнять. Вас это не коробит, командор?

— Нисколько. Просто нет смысла показывать своё возмущение, если я могу уничтожать ваших псов. Лучше делать, чем говорить.

— Вы мне нравитесь, командор, — усмехнулся амиль. — Недаром я начал собирать о вас сведения, когда узнал, кто препятствует исполнению контракта на виконта Агосто. Кстати, а почему его здесь нет? Неужели ему не хочется уничтожить своих преследователей?

— У виконта другой враг, — напомнил я. — Тот, кто заказал его смерть. Граф Абра. Зачем ему наказывать нож, если можно отрубить руку, направившую клинок?

— Да-да, — покивал халь-фаюмец. — Разумный довод. А вы зачем здесь?

— Уничтожить ваше гнездо, амиль Нофре, — я пожал плечами. — Мне не нравится жить рядом с опасным и мстительным врагом. Поэтому я здесь.

— Люблю откровенность. Она позволяет трезво оценивать свои и чужие шансы. Но мы можем договориться. Ведь враги иногда становятся союзниками.

Я так и думал. Амиль не дурак, будет торговаться до последнего.

— Давайте договариваться, — мне показалось, что я ступил на тонкий лёд, под которым таится бездонная глубина, готовая принять очередную жертву наивности и доверия. — Я хочу перекупить контракт графа Абры и заказать его голову.

— Хм, — амиль заложил руки за спину и глубоко задумался, не прекращая ходить по невидимому кругу. — Чего-то подобного я ожидал. Почему вы не пришли раньше?

— Укреплял тылы, — усмехнулся я в ответ. — Значит, мы можем договориться?

— Нет, — честно говоря, ожидал от амиля другого ответа. — Граф заключил с нами договор с одним важным дополнением. Контракт нельзя перекупить. Он прекрасно понимает, что молодой виконт может прийти к нам и предложить денег за его голову гораздо больше, чем тот заплатил сам.

Это был хитрый ход Абры. Он ещё тогда, во время нашей встречи показался мне очень скользким и опасным противником. У виконта не было, к сожалению, ни единого шанса против графа. Никакие поединки, согласно старинным феодальным уложениям, не вернули бы доброе имя моему другу. Да и не дошло бы дело до дуэли. Правильно я поступил, что увёз виконта в Скайдру. Зато теперь есть надежда на королевского дознавателя Катберта, развернувшего кипучую деятельность в Натандеме. Абру можно свалить только с помощью правосудия.

— Получается, граф вам платит каждый раз, чтобы продлить эту опцию? — догадался я.

— Да. Наш заказчик сразу оплатил некую сумму, блокируя возможность перекупки, — улыбнулся амиль. — И будет платить до тех пор, пока ему не принесут голову виконта Агосто.

— Тогда вам нет