Джентльмены удачи 2 - Александр Леонидович Кириллов

Процедуры помогали, поэтому её самочувствие улучшалось, а настроение было хорошим. Она спокойно пережила 25 декабря – день своей смерти, и готовилась к празднованию Нового года. Я опасался этой даты, потому что ни о какой диете дело не шло – она продолжала в огромных количествах лопать жирную пищу, да ещё по нескольку раз в день. Так же я не стал противопоставлять себя официальному лекарю императрицы Иоганну Даннеру, прилюдно советуясь с ним о своих методах лечения. Он выражал сомнения в действенности, но в целом одобрял их, немного устранившись от лечения. В общем, занял позицию, мол, он держит состояние подопечной под контролем, но рекомендует мне излишне не усердствовать.

На Новый год Елизавета снова сильно поела всяких жирностей, запив это шампанским, отчего ночью у неё начались колики. Даннер дал ей опиум, чтобы она отключилась и поспала. К вечеру она снова оклемалась, напилась отваров и угомонилась. Третьего января приказала затопить баню, попарилась от души с фрейлинами, была весела и энергична.

Смотря на Елизавету, лекарь обратился ко мне:

– Александр, императрица пошла на поправку.

– Боюсь, Иоганн, что это предсмертный подъём.

– Ты уверен?

– Она больна, а ещё усугубила притухающую болезнь обжорством и алкоголем.

4 января императрица была в отличном настроении, гуляя по парку, повидала всех родных и фрейлин, а 5-го ей стало плохо. Когда я принёс отвар, а Лаура копошилась с микстурой, Елизавета произнесла:

– Умираю я, Сашка Михайлов, не помогли твои микстуры.

– Елизавета Петровна, вы должны были умереть двенадцать дней назад, но прожили их и встретили Новый год.

Она кивнула и попросила меня созвать народ. Вскоре в её спальне толпилось человек сорок приближённых. Она попрощалась со всеми, сказала мне:

– Прощай, Сашка Михайлов. Жалую тебе 4 тысячи крепостных душ. Укрепляй и дальше южные рубежи государства российского, а ты, Ларка, помогай ему во всем. А теперь все вон отсюда, пусть останутся Катька с Петрушей, Павлуша да моя сестрица и верная подруга Анна Воронцова.

По очереди люди прощались и выходили из её опочивальни, а последней вышла принцесса Екатерина. К вечеру императрица Елизавета Петровна Романова почила в бозе, перейдя из мира живых в мир мёртвых. Больше всех этому событию радовался Пётр, впрочем, и Екатерина была в хорошем настроении. Несмотря на то, что моё лечение окончилось ничем – история не изменилась, я познакомился поближе с Екатериной II, будущими заговорщиками, молодым Суворовым и даже умудрился обвенчаться.

Россию ждали новые времена и новые события. Мы с Ларой попрощались с новой, уже императорской четой, знакомыми гвардейцами и фрейлинами, и вернулись в Петербург. Пожаловать мне крепостных императрица пожаловала, только никто исполнять её повеление не стал и никаких бумаг не выдал. В столице я повидал Ростовцева и договорился прийти к ним в субботу на ужин. Естественно, отправился туда с Ларой. На ужине присутствовали Маша с мужем Арнольдом и маленьким Александром. Мы рассказали о своём сидении в Царском селе, поговорили о войне, новом императоре и грядущих переменах. Часа через два, откланявшись, молодые семьи разъехались по домам.

Моё начальство в Таганрог не спешило, гуляя по столице и ожидая меня. Воскресенье мы отдыхали, а утром новой недели наша кавалькада убыла домой. Только теперь было холодно, отчего ехали намного дольше, ночуя в гостиницах.

На следующий день к родителям заскочила Маша:

– Вот и всё, папа, Саша женился. И жена красивая, и дети есть.

– Дочка, это тебе Саша передал. Он сказал, что всегда ждёт тебя в своём доме.

Маша открыла коробочку, где лежал драгоценный гарнитур от питерских ювелиров.

– Пусть он у вас хранится, а то не знаю, как мужу показать.

– Мы говорили с Александром об будущих плаваниях. Он собирается привезти товар для твоего бизнеса.

К марту наш отряд добрался в Таганрог, приняв к исполнению привезённые с собой приказы. Я официально удочерил дочь Полины, чтобы не было лишних обид, и стал усердно работать с обеими девицами над увеличением своего семейства.

В январе под именем Пётр 3-й на российский престол вступил Карл Петер Ульрих – немец по рождению, образу мыслей и воспитанию. Екатерина стала первой леди государства – мои предсказания начались сбываться. Станислав Понятовский, любовник великой княгини Екатерины и главный претендент на престол короля Польши, в своих воспоминаниях так писал о новом императоре: «Он был не глуп, а безумен, пристрастие же к выпивке ещё более расстраивало тот скромный разум, каким он был наделён».

На первом же заседании Сената, куда были приглашены президенты коллегий и прочие высшие сановники, не скрывавший своего преклонения перед Фридрихом, император объявил о прекращении военных действий против Пруссии и поручил дипломатам заключить с прусским королём мирный договор. Русские войска встали, тем самым полностью развязав руки Фридриху для боевых действий против австрийцев и французов.

Подражая своему деду Петру 1-му, молодой император решил провести ряд реформ. С раннего утра он приходил в свой кабинет, где заслушивал доклады чиновников, потом спешил в Сенат или Коллегии. В Сенате за наиболее важные дела брался лично, проявляя энергию и напористость. Так что уже весной народ узнал о новых Манифестах и указах императора. Он упразднил Канцелярию тайных розыскных дел, начал отбор в пользу государства церковных земель, реформировал Госбанк, принял указ о свободе внешней торговли, содержащий требование бережного отношения к лесам, как одному из важнейших богатств России, и прекратил преследование старообрядцев. Наделив дворянство новыми правами: «Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают», – следом издал указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку.

Я считал Петра полным придурком, но оказалось, что его голову иногда посещали весьма трезвые мысли, отражённые в некоторых Манифестах. Так что своё мнение я скорректировал, но не изменил – человеку, откровенно проводящему про-немецкую политику, не место на Российском престоле. Катька тоже много накуролесит, но она станет более русской правительницей, чем её убиенный муж.

Сразу же после воцарения нового императора лидеры из офицеров Преображенского гвардейского полка зачастили к императрице, обсуждая план свержения императора. Катя слушала их, иногда вспоминая мои слова: «Пётр накуролесит, чем восстановит против себя мнение света, тогда и надо начинать». Ещё она вспоминала слова о том, что в случае гвардейского переворота она будет им обязана. А если призвать Михайлова, то будет обязана ему. Хотя он же сказал, что убьёт мужа, замаскировав дело под несчастный случай. А это означало, что переворота, вроде