Дембель неизбежен. Том 2 - Константин Федотов

– Товарищ солдат, немедленно встаньте на тумбочку дневального!

– Так я же дежурный по роте, мне не положено!

– Согласно уставу, тумбочка не должна покидаться ни на минуту.

– Так согласно устава у меня должно быть три дневальных, а не два!

– Товарищ солдат, прекратите пререкаться, иначе я буду вынужден доложить о вашем неповиновении старшине и командиру роты!

Бесят, и так постоянно, каждый раз лезут со своими нравоучениями. И это бы еще ничего, вот только один летеха решил повлиять на старшину. Мол, он же лейтенант, офицер, а старшина всего-навсего прапорщик. Именно в тот день стекла-то у него побились знатно. Молча выслушав массу критики в свой адрес, старшина вежливо и по уставу пригласил летеху к себе в каптерку, и стоило ему в нее войти, как дверь за спиной захлопнулась и закрылась на щеколду.

Что было дальше, история умалчивает, но вот только лейтенант спустя три минуты вылетел за дверь, как пробка из бутылки шампанского. Весь красный, помятый, а на лице четкий отпечаток ладони старшины. Уж чью-чью руку, а его мы узнаем из тысячи, много кому прилетало, и я не исключение. С тех пор лейтенанты держатся от него подальше.

Что касается лично меня, то один из них свалился на мою больную голову. Лейтенант Юдин Максим Николаевич, самый душный из них, оказался моим командиром взвода. Ох и заноза же он в моей заднице, одно радует, это то, что я хожу в наряд сутки через два, и нашего общения не так много. Помимо меня в моем взводе есть еще Петров, Горшков и Миронов, а еще младший сержант Витя Осипов. Каждый день лейтенант пытается проводить с нами занятия, я кошу от этого как могу. Второй по важности аргумент – это старшина, так что если я не в наряде и прапор на месте, то я сразу иду к нему и прошу меня озадачить чем-нибудь.

– Семенов, что, одолела тебя молодежь?! Аж сам на работу просишься! – подшучивал надо мной старшина и озадачивал чем-нибудь.

Юдин был не в силах выцепить меня из лап старшины, так как на территории казармы власть и закон тут олицетворяет наш лютый прапорщик, его даже наши ротные иной раз стороной обходят.

* * *

Смотрю на свой календарик с проколотыми в нем отверстиями, кажется, всего-то четыре месяца прошло, лишь треть срока службы. Но стоит начать вспоминать минувшие дни, и эти четыре месяца начинают походить на вечность. Столько всего сразу всплывает в памяти, от тупых шуточек в курилке, похорон бычка, до того, как я во время недавней проверки стоял перед генералом с видом «лихим и придурковатым», как завещал нам Петр Первый, и боялся сказать лишнее слово, вдруг накосячу. Гражданка же словно ушла на второй план, так, легкие воспоминания, не более. Или я так скучно жил, или же жизнь в армии настолько богата на яркие события, сейчас сложно сказать.

С Оксаной тоже все не так просто, если изначально все было как-то само собой, встретились, погуляли, созвонились, початились в Аське. То теперь она, видите ли, начинает разговорить на тему серьезных отношений. Но какие тут отношения? Я тут, она за забором, мне без спросу и шагу не ступить, ей можно делать все, что в голову взбредет. И вопрос она этот не отпускает, как бы я не увиливал. Ее, конечно, можно понять с одной стороны, но я ведь ей ничего не обещал, да и вообще, что мне ее с собой в Сибирь потом везти? Нет, девушка-то она то, что нужно, и даже разница в возрасте меня не смущает, вот только как бы эти отношения все не испортили. Так-то все хорошо, общаемся, гуляем, никто никому ничего не должен, а вот отношения – это совсем другое. Не знаю даже, как лучше поступить, не остаться бы потом у разбитого корыта.

– Ну вот где мне еще найти Семенова, как не в курилке! Вы не устали тут сидеть, юноша? – нудным, поучительным тоном обратился ко мне лейтенант Юдин.

– Товарищ лейтенант, я только зашел, даже полсигареты не выкурил. – начал оправдываться я перед взводным, продемонстрировав ему окурок.

– А вот этого не надо! Я вас десять минут у тумбочки дневального прождал! Я буду вынужден доложить дежурному по части и ходатайствовать о вашем наказании, как минимум снять вас с наряда за такое безалаберное отношение к службе.

Ох, как же у меня в этот момент кровь в жилах вскипела, стоит передо мной какой-то худощавый хлюпик, я с удара ему башню могу снести. Юноша! Какой я ему, к черту, юноша? Он старше дай бог на два года, а ведет себя словно китайский долгожитель, поучает всех, мудрец чертов, в войсках меньше меня ходит, лишь погоны его задницу прикрывают.

– Да иди ты куда хочешь! Стучи кому хочешь! Задолбал ты меня уже! Сил моих больше нет! Делом займись лучше, что ты доколебался-то до меня? – как-то само собой вырвалось из меня.

Услышав это, лейтенант обомлел и побледнел, его глаза округлились, а взгляд замешкался.

– Ну знаете ли! Я этого просто так не оставлю! Это подсудное дело! – фыркнул лейтенант и ушел в сторону штаба.

Ой дурак! Ой дурак, кажется все, приехал, это же оскорбление командира, в лучшем случае тридцать суток губы. Кто же меня за язык-то тянул? От старшины, видимо, нахватался, но ему-то можно, я-то куда полез?

Стоило мне войти в казарму, как меня встретил Петров и сказал, что комбат вызывает меня со старшиной на пару в его кабинет, причем старшина уже ушел и сказал, что если я не обгоню его по пути, то он мне ноги сломает.

Эх, беда не приходит одна, вылетев из казармы, я полетел в кабинет к комбату, что находился в штабе. К счастью, старшину я догнал прямо на крыльце.

– Семенов, что натворил? Комбат злой как собака звонил. – спросил у меня старшина, глядя прямо в глаза.

– Да ничего я не натворил. – попытался отмазаться я.

– Чего ты мне лечишь! Говори давай! – надавил на меня прапор.

– Юдина послал. – потупив взгляд, ответил я.

– За что послал? – тут же спросил старшина.

– Так вышло, жаловаться на меня хотел идти и с наряда снять. Докопался до меня. Я не хотел, как-то само вышло. – добавил я, пожав плечами.

– Хотел, хотел. Кто-нибудь вас слышал? – ухмыльнулся старшина.

– Нет, вдвоем были. – признался я.

– Пу… пу… пу. – тяжело вздохнул старшина. – В общем так, за