Дембель неизбежен. Том 2 - Константин Федотов

Старшина привел всех на узел связи, где нас встретили несколько женщин, и каждая забрала бойцов по своим направлениям. Нашу троицу завели в просторный зал, по периметру которого стояли длинные столы с какой-то аппаратурой. На блоках мерцали лампочки, горели цифры, а на фоне из динамика постоянно доносился неприятный шум. Учителем была женщина в камуфляжной форме с погонами старшего прапорщика. На вид ей было далеко за сорок, покрытое морщинами лицо, крашенные в черный цвет волосы, уставшие карие глаза и очки в металлической оправе.

Морзянка нам не очень-то и нужна была, а глядя на то, как женщина в целом смотрела на ситуацию, ей это нравилось еще меньше, чем нам. На нас она смотрела недовольным, высокомерным и брезгливым взглядом. Словно мы не люди, а какие-то холопы, что свалились на голову как минимум княжны, а то и императрицы. Она усадила нас за свободные столы и сварливым, грубым, прокуренным голосом начала объяснять азы.

По сути, морзянка – это самый элементарный способ передачи данных. Каждое сообщение шифруется, и если перехватить текст, то без специальных ключей взломать его просто невозможно. Каждая буква состоит из точек и тире от одного символа, например буква Е – это одна точка и буква Т – это тире. До пяти – это Ъ. –. Буквы учатся с помощью специальных напевок. То есть буква С – это три точки «. . .» и быстро напевается по слогам – «СА.МО.ЛЕТ.» И, например, буква М – это два тире «–» и напевается немного медленней – «МА-МА». Когда женщина на специальном устройстве, похожем на печатную машинку, нажала буквы СМС, то я сразу услышал стандартную мелодию входящего сообщения на своей старенькой NOKIA, кто бы мог подумать, что это была морзянка.

С ходу показалось, что это все просто, но прапорщик нам объяснила, что для полного освоения морзянки нужно от трех до шести месяцев. Вот тут мы, конечно, пришли в недоумение, и я понял теперь, почему нас не учили, да я только-только ее выучу, и мне уже пора будет ехать домой, тогда какой смысл тратить на меня силы и время?

Но приказ есть приказ, и мы начали учить две буквы: З – «ЗА-КА-ТИ-КИ» и Л – «ЛУ-НА-ТИ-КИ». Они отличались одним символом и были созвучными.

В общем, абракадабра была несусветная, сидели как идиоты и напевали буквы, при этом, записывая их в тетрадь, выглядели они как прописи у первоклашки, который учится писать буквы. Через тридцать минут писка у меня разболелась голова и хотелось спать, но у этой барышни, как и у старшины, не забалуешь, строгая просто жуть и матом покрыть может так, что аж уши в трубочку сворачиваются. Я то и дело поглядывал на часы в ожидании времени, когда мы уже покинем это заведение, но минуты тянулись вечность.

После ужина в части стало спокойнее, проверяющие убыли, а всех офицеров собрали в штабе подводить итоги прошедшего дня. Старшина отправил нас в казарму, объявив, что у нас сейчас личное время, и мы тут же рассредоточились по углам, и все как один начали дремать кто в ленинской комнате, кто сидя на табуретке, облокотившись на дужку кровати, а кто в спортивном кубрике, лежа на лавках для жима штанги.

Сил ни у кого не было, все ждали самую любимую команду, а именно «Рота, отбой», но до нее еще было далеко. А на деле оказалось еще дальше. Вернувшиеся с разбора полетов офицеры засели в канцеляриях и начали озадачивать сержантов и прапорщиков. Про старшину также никто не забыл, а после дело дошло и до нас.

По итогам проверки была сделана масса замечаний, и они, написав большой список, дали два дня на устранение, так как на третий день приедут проверять все по новой. Старшина вызвал меня к себе, и когда я шел в каптерку, то понимал, что ничего хорошего мне там не скажут. Да когда меня в ней лупили, идти было не так страшно, как сейчас. Прапор, разумеется, озадачил меня новой партией дел. Опять эти осточертевшие бирки, которые мне уже в кошмарах скоро сниться начнут. Но уже было не так сложно, все же основная масса была сделана, нужно было некоторые перевесить на определенную высоту и наклеить на каждый выключатель бирки ВКЛ и ВЫКЛ, что по мне являлось полным бредом, а на розетки маленькие бирочки 220V, что тоже тот еще маразм, но со старшими не пререкаются, и я на всех парах отправился к Комарову в штаб. Ведь старшина сказал, что как только я это закончу, так сразу могу идти отбиваться, а это было очень хорошей мотивацией. Остальных тоже отправили по рабочкам, кто ушел на территорию, кто в парк, кто в штаб, в общем, занятия нашлись для всех.

Как бы я ни старался, но отбиться я смог только в половине двенадцатого ночи, но зато все было сделано, и даже старшина остался довольным.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от вчерашнего, разве что вместо старшины гонял нас заместитель командира взвода старший сержант Лодкин. Тот еще тип, ему примерно за сорок, низкого роста, пузатый и с пышными усами. Вообще он постоянно обитал в автопарке, но события последних дней завели его в наши края.

Впереди нас ждал очередной день различных занятий, но мою душу грело то, что я наконец-то заступлю в наряд и после обеда я не пойду на узел связи учить азбуку Морзе. Все бы ничего, только с нарядом накладка вышла, вместо штаба старшина отправил меня идти дежурным по роте, вдобавок дневальными у меня будет дедушка Миронов и обиженный на меня Горшков. Я, разумеется, после развода уточнил у старшины, почему в роту, а не в штаб. На что получил вполне себе простой ответ: «А почему нет?» И вредную ухмылку прапора.

Дежурный по роте, по сути, это дежурная задница, которая за все и вся отвечает. Плюс еще дневальные у меня, мягко говоря, не очень, один одембелевший тупой дед с пробитой головой, а второй додик Комаров, та еще «Тютя-матютя». Один безответственный от своей глупости, а второй никому слова поперек сказать не может, а получать за них, разумеется, буду я. Расклад так себе, если честно, но мне хотелось верить, что эта черная полоса вот-вот закончится и меня будет ждать впереди хоть что-то хорошее, а пока я сидел за партой в ленинской комнате и украдкой повторял обязанности дежурного по роте.

Глава 20