Последний бой «чёрных дьяволов» - Сергей Викторович Нуртазин

случае выхода у этих гадов нет. Поэтому, несмотря на засаду, на прорыв идут. К американцам рвутся, сволочи. Аркадий, погляди, чтобы нас не обошли. Джумагалиев! Давай сюда фаустпартон. Вон там, за большим камнем, фрицев больше десятка залегло. Совсем близко подошли, подлецы. Ничего, сейчас мы их научим, как гвардейцев-мотоциклистов уважать надо…

Джумагалиев подбежал, бросился на землю, протянул Александру фаустпатрон, посмотрев в сторону противника прищуренными глазами, с сомнением спросил:

– Достанем? Этот шайтан-труба далеко не стреляет, против танков хорошо, против пехоты чего сделает?

– Достанем, а против пехоты взрывная волна и осколки от камня свое дело сделают. Забыл, как в Будапеште фаустники нас на улицах с чердаков и верхних этажей обстреливали? – Григорьев встал на одно колено, взял у Джумагалиева фаустпатрон, прицелился, выстрелил. Огненная струя опалила ветки куста, росшего позади Александра. Рядом с тропой у большого, размером с коровью тушу, мшистого камня раздался взрыв. «Попал! Привет вам от “черных дьяволов”!» – удовлетворенно подумал он. Выстрел из фаустпатрона не прошел незамеченным. Над головой противно просвистело. Александр отбросил трубу-ствол гранатомета, упал на землю, рядом с буком, в ствол которого одна за другой стали впиваться пули. Голову осыпало корой, ветками и щепками. Александр схватил автомат, откатился в сторону, дал короткую очередь в сторону противника. Огонь немцев усиливался. Григорьев крикнул:

– Не лежите на месте! Меняйте позиции!

Крикнул вовремя. Едва бойцы его группы поменяли позиции, как эсэсовцы ответили им из гранатометов. Одна из гранат глухо разорвалась там, откуда совсем недавно вел огонь из пулемета Красильников. Ефрейтор глянул на место взрыва, затем на Григорьева, облегченно выдохнул:

– Уф, пронесло!..

В ту же секунду следующая граната взорвалась рядом с ним. Александр уткнулся головой в землю. Взрывная волна окатила его и лежащих неподалеку Лисковца и Великанова. Григорьев поднял голову, посмотрел в сторону, где лежал пулеметчик. Покореженный пулемет отбросило в сторону, теперь «Дегтярев» был им не помощник, как и Красильников. Он лежал навзничь в неестественной позе, его глаза на окровавленном лице смотрели вверх, на голубое небо и на кроны деревьев, где совсем недавно, радуясь весеннему теплу и солнцу, заливисто и многоголосо пели лесные птахи. С криком: «Мишка-а-а!», – Лисковец кинулся к товарищу, но тут же схватился за левую руку, упал на землю, застонал. «Эх, Аркаша!» – досадливо подумал Григорьев и повернулся к Джумагалиеву:

– Айдарбек! Посмотри, что с Лисковцом…

– Сашка! Обходят!

Крик Великанова заставил его повернуться. По склону, перебегая от дерева к дереву, приближались немцы. Александр насчитал не менее пяти.

– Тимоха, возьми у Аркадия гранаты и автомат! Останови их, я здесь фрицев придержу! – Григорьев снова схватился за «ППШ» и открыл огонь по немцам, прерывисто напевая:

Вывели ему, ой, вывели ему,

Вывели ему, Свет-Настасьюшку.

– Это вот мое, ой, это вот мое,

Это вот мое, богом данное…

Очереди одна за другой понеслись в сторону противников, атаковавших со стороны тропы. Вскоре справа от Александра захлопали глухие разрывы гранат и послышались частые автоматные очереди. Великанов вел бой с немцами, спустя минуту к нему присоединился Джумагалиев, еще через две минуты они были рядом с Григорьевым. Александр посмотрел на Джумагалиева:

– Что у вас?

Айдарбек утер рукавом пот со лба, доложил:

– Все хорошо, товарищ старший сержант.

Великанов добавил:

– Пришлось особо ретивых фрицев гранатами закидать, остальные отступили.

– Как бы снова не сунулись…

– Не боись, я приглядываю.

– Это хорошо. У меня тоже натиск ослабили. Не знаю, надолго ли. У нас пулемет вышел из строя, гранат и патронов почти не осталось. Боюсь, что следующей атаки мы втроем не выдержим.

– А меня не считаете? – подал голос Лисковец.

Григорьев глянул на Аркадия.

– Ты как?

– Все в порядке, зацепило малость, похоже, что кость не задета. Айдарбек перевязал, так что одной рукой стрелять смогу.

– Хорошо.

Теперь к Григорьеву обратился Великанов:

– Саша, фрицы не зря здесь притихли. Пожалуй, они на другую высотку нацелились.

Александр посмотрел на позицию, где держала оборону группа Богдана Опанасенко. По частым выстрелам, разрывам гранат и мелькающим между деревьями фигурам немецких солдат он понял, что там идет жестокая схватка, возможно, рукопашная. Там на взлобке дрались бойцы его отделения, его боевые товарищи, но он ничем не мог им помочь. Не прошло и двух минут, как выстрелы раздались за ручьем, позади позиции группы Наговицына. «Черт! Неужели все-таки обошли? Неужели прорвались? Неужели теперь все кончено?!» – тревожные мысли пронзили голову Григорьева. От бессилия изменить произошедшее он заскрежетал зубами, его пальцы судорожно вцепились в автомат. Неужели все зря?

Через минуту он понял, что не зря. Движение позади заставило их повернуть стволы автоматов, но тревога оказалась ложной. К ним по склону поднимались бойцы их батальона. Между ними мелькали по-разному одетые чешские партизаны. Громкое многоголосое «Ура!» наполнило лес. Красноармейцы и партизаны появлялись со всех сторон, на втором взлобке, у ручья, на тропе позади немцев, многие из которых поторопились поднять руки вверх. Фашисты были окружены. Они поняли, что их, как волков, обложили со всех сторон. Поняли поздно. Немногие из них были взяты в плен. Из переодетых в красноармейскую форму русских в живых остался лишь один.

* * *

Григорьев, Джумагалиев, Великанов и Лисковец спустились с телом Михаила Красильникова как раз тогда, когда командир роты старший лейтенант Тихомиров начал допрашивать пленного.

– Откуда красноармейская форма? Ну, говори! Расскажешь все, как на духу, может, и останешься жить.

Чернявый, небритый, с бегающими карими глазками пленник торопливо заговорил:

– Мы из особо засекреченной разведывательно-диверсионной школы Абвера. Она находилась недалеко от Праги. Нас должны были забросить в Западную Украину, но что-то сорвалось. Потом, когда Красная армия подходить стала и немцы начали спешно отступать от Праги, наша школа присоединилась к частям СС, но когда узнали, что американцы нас в плен брать не будут, ушли от основной группы, которая окопалась рядом с демаркационной линией. Ее окружили партизаны, однако нам ночью удалось проскочить благодаря красноармейской форме, которая предназначалась для диверсий и которую нам велел взять наш начальник школы. Еще у нас была американская форма на пять человек, переодевшись в нее, мы обстреляли колонну Красной армии, чтобы посеять разлад между вами и вашими союзниками. И ту и другую взяли, так сказать, на всякий случай, но теперь с ее помощью хотели склонить американцев принять нашу сдачу в плен. Русские курсанты школы, переодетые в красноармейцев, должны были внезапно напасть на американцев и скрыться в лесу, а потом немцы и мы изобразили бы бой, а после ложного боя переоделись бы в немецкую форму. Мы думали, что