Спас на крови - Сергей Малинин

Сделка фактически состоялась. Директор заверил, что произведение искусства будет в Новороссийске в ближайшее время. Траянос повесил трубку и задумался. Как обычно, когда его заносило в религиозную сферу, мысли грека потекли в направлении вечности.

Человек, в сущности, очень примитивное и предсказуемое существо. Особенно когда начинает возведение логических конструкций в отношении того, что его скудному уму заведомо не под силу. Например, в отношении мироздания, мироустройства и такой сомнительной вещи, как мировая справедливость. Как бы человек ни старался продемонстрировать на примере этих вещей свое глубокое духовное развитие, на поверку окажется, что его выкладки достойны разве что осмеяния.

Траянос размышлял о религиозном пути Греции как страны, где православная вера все еще хранит на себе печать глубочайшей благодати, дарованную ее верующим самими апостолами, которые ходили и учили людей, не забывая попутно стирать следы старой, языческой культуры. Он думал, что, наверное, из всей Европы, находящейся сейчас в глубоком кризисе, только у Греции есть потенциал к возрождению.

Конечно же, в той вечности, о которой размышлял Траянос, было место и для него, как для человека, внесшего свой вклад. Пока что Венедитис никак не мог придумать такой вклад, чтобы он действительно стоил попадания в вечность. Ясное дело, что деньги и строительство часовни на славные деяния тянули мало. Многие толстосумы, независимо от принадлежности к криминальному миру, делали то же. За них молились, в их честь произносились хвалебные речи на открытиях храмов. Но в конечном итоге этих благодетелей было чересчур много.

И вот, кажется, сам Господь решил помочь Венедитису Траяносу, послав ему икону Феофана Грека! Это, пожалуй, и в учебники могут занести – уникальнейшее творение великого мастера возвращается на его историческую родину.

Эмоции переполняли Венедитиса через край. Чтобы с ними справиться, он налил себе еще бокал своего замечательного афонского вина. Терпкая ярко-алая жидкость пробежала по пищеводу и бархатным теплым цветком распустилась в желудке. Грек откинулся на спинку кресла и уставился в окно, выходящее прямо на залив.

Нет, Траянос никогда не отличался склонностью к излишним рефлексиям и рассуждениям про смысл своего непутевого бытия. Его уверенность в том, что над этим миром кто-то есть, была почти рациональна. Грек строил ее на основе собственного наблюдения за тем, как живет общество. Ему, привыкшему командовать другими, всегда казалось, что на этом свете не бывает ни одного случайного события. Всегда есть кто-то, кто приводит в действие механизмы, порождает причины и, манипулируя ими, создает следствия. Это тенденция, и она прослеживается от самой простой общественной структуры до самой сложной. И в каждом случае наличие мотивов и разумное обоснование случившегося дает только подъем на один уровень выше. А куда, например, можно подняться выше, когда речь идет о всей планете, о взаимодействии народов, рас, государств? Конечно же, ими командуют не ООН и тому подобные марионеточные организации. Но кто тогда? А ведь кто-то должен! В этом Траянос был уверен абсолютно.

При этом Венедитис не был фаталистом. Легко соглашаясь с тем, что у Творца может быть некий особый план в отношении человечества, он неизменно говорил, что любой, даже самый совершенный, план всегда корректируется по мере своего исполнения, пусть даже сохраняя направление в общих чертах.

Вобщем, если свести все к вопросам богословия, то в данный момент Венедитис Траянос был уверен, что Бог дал ему возможность всерьез поучаствовать в исполнении неких своих замыслов в отношении Греции. И он хотел участвовать в этом по полной программе.

* * *

Новороссийск, Российская Федерация

Салим давно уже не испытывал такого удовольствия. Еще в Юго-Восточной Азии он обожал работу, которая представляла особую сложность. Во-первых, она всегда приносила больше прибыли. А во-вторых, позволяла почувствовать и проявить себя гораздо в большей степени, чем рутинные налеты на торгашеские джонки. Не так много надо иметь хитрости, чтобы гаркнуть на зашуганных косоглазых, загнать их под скамейки и выгрести груз. А вот когда надо действовать на пределе – человек раскрывается. И чем предельней, тем лучше. Хотя, конечно, у каждого есть своя граница, которая его ломает.

Салим своей границы пока не нашел. Он ушел из региона гораздо раньше, когда считал, что его карьера находится на самом пике. Потом, занимаясь перевозкой незаконных грузов через границы европейских государств, он продолжал снова и снова испытывать себя на прочность, выдумывая все новые методы укрытия контрабанды от досмотра, ухода от преследования и прочих уловок джентльмена удачи.

Три рейса подряд, когда пограничники Новороссийска находятся в режиме повышенной готовности, – это как раз то, чего ему так не хватало с начала работы на Траяноса. Венедитис хорошо платил, но пока что не мог дать главного – отсутствия рутины.

«Дельфин» шел полным ходом в темноте августовской ночи, впереди сияли огни города. Турок стоял на мостике, вслушиваясь в окружающий мир. Шум мотора собственного катера был для него почти тем же, чем полное безмолвие для менее опытного командира. Салим слышал, как плещутся волны, как тарахтит где-то неподалеку навесной мотор чего-то вроде большой лодки, как доносится музыка откуда-то со стороны нейтральных вод. Наверное, там дрейфовала яхта какого-нибудь богатого буратино, выгуливавшего свою даму сердца. Или мужика – у них, у богатых, частенько все шиворотнавыворот.

Порт и город оставались по левому борту —«Дельфин» взял курс на секретную базу. Сейчас судно шло под управлением автоматического рулевого, так что Мубарах участвовал в маневре только на стадии введения курса в навигационный компьютер. Но, даже не прикасаясь к штурвалу, он чувствовал, как работает рулевой механизм, как отзывается корпус на мельчайший поворот руля, описывая изящную пологую дугу.

«Дельфин» вошел в гавань – Мубарах почувствовал это по тому, как изменилась вибрация корпуса. Он спустился с мостика в кокпит, отключил авторулевого и взялся за штурвал. Функции швартовки пока не предусмотрели, да и неправильно это было бы. Человек должен управлять своим кораблем хотя бы иногда.

Что нравилось Салиму в этой базе, так это серьезность подхода ее обслуживающего персонала. Здесь проходили дорогие грузы, поэтому контролировали базу очень серьезные люди, так что ими даже хотелось любоваться. «Дельфина» сноровисто пришвартовали, очень осторожно и быстро разгрузили ящики с грузом, пересчитали и на рохлях отвезли туда, где в уголке дока приютилась «газель» с пыльным тентом.

К Салиму подошел невысокий, бритый наголо человек. Он был на базе кем-то вроде смотрящего.

– Привет. Ну как, нормально на море сегодня?

– Ты знаешь, нормально, – кивнул Салим. – Я сам удивился, что ни одного погранца, ничего.

– Они сегодня заняты, – ощерился бритый, обнажая три золотые фиксы.

– Да что ты