Полное погружение - Сергей Александрович Васильев

Стрешнева натянуто улыбнулась, устроилась на водительском кресле, проверила ёрзающего на заднем сиденье Ростислава и дала себе установку не лихачить. В эти времена не только детских кресел, ремней безопасности не было и в помине.

* * *

Обратная дорога показалась короче, возможно, из-за Ростислава, пришедшего в полный восторг от быстроходного транспорта.

Мальчик засыпал взрослых огромным количеством вопросов:

Какая у этой машины масть? Какой у неё двигатель? Почему машину толкают лошадиные силы, если двигатель железный? Чем «кормят» железных лошадей? Сколько машина проедет без топлива?

Василиса терпеливо удовлетворяла любопытство адмиральского сына, обстоятельно отвечала на вопросы, старательно заполняя все паузы, дабы у Северского не было желания продолжить светскую беседу и задать какой-нибудь каверзный вопрос по поводу ее «княжеского» происхождения.

Однако всё хорошее когда-то кончается, завершилась и эта поездка. Ростислав побежал в отель на встречу с мамой, а Стрешнева задержалась возле поручика, дабы не выглядеть неучтивой и неблагодарной.

— Ваше сиятельство…- начал было Северский, когда повисла пауза, и сразу замолк, встретившись с ледяным взглядом блондинки.

— Даже не начинайте, — шикнула на него Стрешнева, — зовите меня Василисой, Васей, а про все эти политесы забудьте, иначе…

— Иначе что?

— Да ничего! Огорчусь до слёз и буду называть вас «ваше плодородие»!

Поручик улыбнулся шутке.

— Уверен, что у вас есть веские основания для инкогнито. В таком случае, у меня встречная просьба.

— Не титуловать вас фермерским чином?

— Это — как раз, пожалуйста. Очень необычно и совсем не обидно. Я про другое, — поручик замялся, разглядывая запылившиеся носки сапог. — Из-за всех сегодняшних перипетий, я остался голодным, — он поднял глаза и продолжил, — пообещайте найти время и отобедать со мной, если, конечно, моя компания вам не претит…

— Договорились, — Василиса протянула руку и заалела, когда Северский, вместо пожатия, низко наклонился и поцеловал её.

— И еще одно…

— Простите, Жорж, но потраченное на меня время я вернуть вам не смогу.

— Научите меня тому рукопожатию, которое почти повергло меня в бессознание.

Василиса улыбнулась.

— Обещаю помочь вам освоить этот и другие секреты японской борьбы джиу-джитсу. Только зачем вам? Все приёмы рукопашного боя меркнут перед семью патронами в барабане вашего револьвера.

— Будем считать это моим капризом.

— Моряки не капризничают.

— Я — не моряк, я — летчик.

Василиса пробежала взглядом по мундиру Северского.

— Удивили. И на чем летаете?

— Сейчас осваиваю самолёт-амфибию Григоровича.

— Тогда давайте меняться — я научу вас драться, а вы меня — летать.

— Это не так весело, как вам кажется, и совсем небезопасно, — нахмурился Северский.

— А разве я говорила про веселье? — Василиса выгнула бровь, — рукопашный бой вам нужен тоже не забавы ради, ведь так?

Северский уже собирался заявить категоричной мадемуазель, что это совсем другое, когда сзади, со стороны Приморского бульвара, ему в спину прилетело тревожное: «Ваше благородие! Господин поручик!»

— Да что б вас всех! — выругался Георгий. — Ну, что еще?

— Вас вызывают в школу! Срочно! — лихо козырнул вестовой.

— Меня одного?

— Всех!

— Значит что-то серьезное… Василиса, скажите, где я могу вас найти?

— Я пока не знаю… Наверно, гораздо проще мне найти вас.

— Буду ждать… А если не дождусь, знайте, каждый день, когда не будет полётов, вы сможете увидеть меня здесь с трех часов пополудни и до заката.

Василиса не нашла, что ответить на эту пылкую речь — то ли признание, то ли приглашение… Она потупила глаза, а через секунду двигатель «Бенца» взревел и машина покатилась по проспекту, оставляя за собой синий вонючий шлейф.

«А кольца на этой молотилке следовало бы поменять, — подумала Вася, глядя на дымовую завесу от автомобиля, — масляные колпачки проверить, да и сами цилиндры не мешало бы отполировать, а то до потери компрессии остался один шаг…»

* * *

Василиса обещала навестить Софию Фёдоровну на следующий день, попрощалась с Ростиславом, сложила платье бабы Груни и свои берцы в любезно предоставленную шляпную коробку. Она долго отнекивалась, но всё же приняла в знак благодарности одну из спасённых ассигнаций, разменяла у портье и отправилась, наконец, обратно в Аполлоновку, где её ожидали важные неоконченные дела.

Путь от отеля до слободки Вася проделала на трамвае. Эта чудная, маленькая, скрипящая, переваливающаяся с боку на бок повозка, словно игрушечная, так неторопливо подминала под себя рельсы, что наиболее ловкие пассажиры умудрялись в нужном месте на ходу запрыгнуть в вагон или соскочить.

Судя по индифферентному выражению лица кондуктора, к такому поведению здесь привыкли. Служащие трамвайных линий даже не пытались пресечь беспорядок или предупредить о наплевательском отношении к источнику повышенной опасности.

Габариты трамвайчика и скорость его передвижения были настолько скромны, что Василиса чувствовала себя, как на детской рельсовой дороге — аттракционе в парке отдыха. Отсутствие застекления вагона в такую погоду было благом. Ветерок обдувал лицо даже на небольшой скорости, и лишь когда трамвайчик останавливался, его догонял и укутывал зной раскаленного на летнем солнце города.

Во время одной из таких остановок на перекрестке Василису задумчиво обнюхала извозчичья лошадь, чья морда оказалась на одном уровне с пассажирскими сидениями. Вася успела погладить ее по бархатным ищущим губам. Лошадь фыркнула, покосилась на Стрешневу огромным темно-синим глазом, потянулась доверчиво, невзирая на натянутые вожжи, и Василисе захотелось непременно научиться ездить верхом и управлять повозкой — сейчас такой навык был бы более востребован, чем авиационный.

В Аполлоновке Стрешнева залезла под один из огромных перевернутых баркасов, сменила теннисный шелк на скромный ситец и вернулась к бабе Груне в прежнем образе.

Аграфена Осиповна всё ещё лежала в постели, но выглядела гораздо лучше, румянее и свежее. Пети на месте не было, и Вася получила возможность спокойно пообщаться на интересующую ее тему.

Выслушав поток вопросов о прожитом дне, она взяла женщину за руку.

— Я расскажу всё, что делала поминутно, но сначала, дорогая моя Аграфена Осиповна, расскажите, как вы меня узнали?

— Да как не узнать, — всплеснула руками баба Груня, — у тебя же одно лицо с твоей мамой. Я, грешным делом, сначала подумала, что ты — это она!

— А откуда вы знаете моих родителей?

— Мы были не только знакомы, но и дружны. Твои родители были любимыми и лучшими учениками профессора Филиппова, когда я служила у него экономкой.

— Профессора