Задохнись моим прахом - Анна Александровна Летняя

– А я фанатка красного сухого, – призналась я, – да, знаю, необычно. Все же любят сладкое. Но для меня такое чересчур. И так чувствую в нем виноград. Здесь его я, пока, не нашла. Поэтому довольствуюсь лишь белым.

Он, подняв уже бутылку своего виски, предложил мне чокнуться. И мы чокнулись. Сначала стаканами, а потом решили и головой. Рассмеявшись.

– Знаешь, мой папа часто смешивал красное сухое вино и виски. Любой марки. Хотел сделать что-то похожее на коктейль «Манхеттен», а получалось иное. Но все равное вкусное. Такое крепенькое. И довольно привлекательное.

Его глаза, на секунду, прямо как звезды, сверкнули передо мной. Так, что я аж решила проморгаться. Вдруг что-то в глаз попало? Но это не помогло. Его глаза все-также блестели при лунном свете.

– Надо будет попробовать, – ответила я и отхлебнула у него виски.

Он же, захотев меня поддержать, также отнял у меня бутылку с вином. И выпил. Правда только потом понял, что сделал. И тут же сорвался с места и побежал выплевывать содержимое с крыши.

Я побежала за ним. Смеялась, как ненормальная. От вида, как он блюет. Даже, по-моему, попал какому-то проходящему мимо парню по затылку. Ребята, сидевшие сзади, закричали.

– Эй! У вас там все нормально?

– Все отлично! Он просто перепил.

Билли, не останавливаясь, показал ребятам палец вверх. И снова выдавил из себя все содержимое. Все это время я, не останавливаясь, смеялась. Но все же решила подойти поближе и помочь ему прийти в себя.

– Смейся, смейся, – сказал он, – по крайней мере, завтра я буду чувствовать себя отлично!

– Не сомневаюсь, – не унималась я, – до первой стопки.

От чего сразу же была схвачена под руки и чуть не повисла вниз головой над крышей. Он, конечно же, не позволил мне упасть. Вдоволь наслушавшись, как я кричу, он поставил меня на место. Уже сам покатываясь со смеху.

– Пойдем еще выпьем, мальчик, – предложил он, проведя рукой по моей голове. От чего тут же получил удар кулаком в грудь. И театрально схватился за то место. Пока я спешила его обогнать. Со стола я схватила уже виски. А он – пару закусок. Чтобы я не кончила также, как и он.

И мы вернулись обратно за вывеску. Сели на те же подушки и принялись хомячить местные деликатесы: соленые орехи, дешевый сыр и затвердевший хлеб с солью.

– Можно я прочитаю тебе стихотворение, которое когда-то услышал в школе? На уроках литературы, по-моему, в выпускном классе, мы проходили Бродского. И учительница сказала выбрать одно из его стихотворений и выучить наизусть. Я выбрал «Памяти Т.Б», прочитал про что оно. Поэт посвятил его какой-то девушке, которая, в один момент, взяла и ушла из жизни. Внезапно, безо всяких домыслов. В первый мой год в контргруппировке, я, случайно, его вспомнил. И тогда, оно мне нехило так помогло. Помогло принять смерть близких. Всех тех, кого я, когда-либо знал и любил.

– Конечно, – ответила я и это было искренне.

– Только я не все его помню. Лишь самую интересную часть.

Он встал передо мной, также с бутылкой виски и приготовился читать.

– Я не особо умею выступать. Ты уж не обессудь. Да и читал я его после школы лишь про себя.

Я махнула рукой. Это было не важно. И, сев поудобнее, принялась его слушать.

Вот уж не думал увидеть столько

роз; это – долг, процент, неустойка

лета тому, кто бесспорно должен

сам бы собрать их в полях, но дожил

лишь до цветенья, а им оставил

полную волю в трактовке правил.

…

То-то они тут и спят навалом.

Ибо природа честна и в малом,

если дело идет о боли

нашей; однако, не в нашей воле

эти мотивы назвать благими;

смерть – это то, что бывает с другими36.

– Смерть – это то, что бывает с другими, – произнес еще раз он и закончил.

Я же, к тому моменту, закрыв глаза, наконец открыла их и посмотрела на парня. Он стоял передо мной, как живая статуя, из какого-то музея. Весь такой складный, грациозный.

Замерший в одной позе, ожидая моей реакции.

– Смерть – это то, что бывает с другими, – повторила я за ним и мы вместе легли на подушки, уставившись в небо над нами, покрытое звездами. Произнося эту фразу еще раз. И еще раз. Только теперь про себя.

Глава 26. Иглтаун.

Мы стали ближе за это время. Не могу сказать, что стали семьей, но что-то похожее на нее действительно было. Я узнала их поближе, они узнали меня. Ребята теперь не видели во мне ту девочку, что свалилась им как снег на голову, так еще и с дурными вестями. Я помогала им всем, чем могла: лечением, когда Аарона не было, рассказами о том, что твориться на юге, простыми разговорами на крыше после тяжелого дня. И хоть в такие моменты мне действительно было страшно оставлять Джереми одного, я впервые в своей жизни осознала, что жизнь на нем не ограничивается. Теперь были другие люди, которым я была хоть чуточку дорога и во многом благодарна.

Я не знала, как долго это продлится. Но решила наслаждаться этим в полной мере.

Поэтому, когда Билли и Аарон решили провести собрание, я насторожилась.

– Ребята, соберитесь все на втором! – созвал нас всех Аарон.

На втором этаже нас уже ждал Билли Найтингейл. Стоял рядом

с картой. Большой, почти во всю стену. На ней была изображена Подеста. Точнее, ее западная часть.

– Спасибо, что собрались, – поприветствовал он нас, – знаю, как это тяжело в такую погоду. Хотя на дворе конец августа. А это значит…

Стоп. Неужели он прознал, про мой скорый день рождения?

– А это значит, что грядет бал у сатаны! – закончил за него Аарон, встав рядом с картой.

Облом. Ну конечно. Я ведь никому не говорила. А он что, мои мысли читать должен?

– Боже. Уже… – простонала Шерон, обращаясь то ли к нам, то к Богу.

– Да, и поэтому я решил вас еще раз всех спросить: готовы ли вы к тому, чтобы отстоять, наш с вами, город?

Все переглянулись. Искали тех, кто сумел передумать. И убедившись, что все, по-прежнему, согласны, стали таращиться на меня с Джереми.

– Ну, я-то точно согласен, – сказал Джереми, – во-первых, они мне неплохо так задолжали, а во-вторых – я сам отсюда не выберусь.

Все рассмеялись. И расценили его положительный ответ как искренний.